I. Черная жемчужина
Шрифт:
Гул голосов вновь начал нарастать, поэтому мужчина в красной одежде, коротко переговорив о чем-то с двумя сподвижниками, встал со своего места и вскинул вверх обе руки. Присутствующие обернулись к нему и, замолчав, почтительно встали.
– !Hermanos! !Todo listo! 30 – триумфально воскликнул оратор.
Девушка поняла, что он сказал. Равно как и уловила в его интонации фальшивые и чрезмерно наигранные ноты. Однако остальными его слова были приняты с невообразимым энтузиазмом. И Изабелла поняла почему. Все эти находившиеся внизу люди были совершенно пьяны.
30
Братья!
– !Llevar a Venus su ropa! 31 – последовал приказ.
Девушка подумала, что ошиблась в своих предположениях перевода, но слово "Венера" имело общие корни во многих языках и угадывалось безошибочно. Тогда о чем говорит этот человек? Почему Венера? Принцесса догадывалась, что Венерой именовали ее. Условный шифр? Но при чем тут одежда? Может, не одежда, а бумаги, где ее силой принудят поставить свою подпись? Но все собрание уже с таким размахом празднует победу… Они настолько уверены в успехе? И происходящее так важно, что задействовано такое большое количество людей? Почему они в этих странных костюмах? Почему не должно быть видно их лиц?
31
Принести Венере ее одежду! (исп.)
Изабелла ощущала, как по телу разливается неприятный холод.
– Прошу Вас, – вдруг услышала она справа от себя.
С трудом повернув онемевшую шею в сторону голоса, она почувствовала, как у нее подкосились ноги. Нет, не от человека, стоявшего рядом с ней, который к тому же уже был ей знаком и являлся переодевшимся за это время третьим похитителем; и не от вида белых полупрозрачных кружевных одежд, возлежавших на красной бархатной подушке, которую держал в руках ее темный страж. Она увидела за его спиной в конце площадки, на которой они стояли, черный перевернутый крест и высокий прямоугольный алтарь, покрытый алыми тканями.
Принцесса застыла на месте, словно каменное изваяние. Ее сознание парализовала тысяча безумных догадок. Мужчина же так и продолжал протягивать ей одеяния, пряча голову в капюшоне. Девушка молча взяла подушку, неторопливо отвела руку и разжала пальцы – белоснежный наряд Венеры, миновав перила, обрамляющие каменное плато, медленно опустился на пол нижнего зала. Глава собрания, проследив за ее движением, задрожал от негодования, но стиснул зубы и процедил:
– Que se quede en su ropa. 32
32
Пусть остается в своей одежде (исп.)
Стражник с поклоном указал Изабелле на кресло, располагавшееся на противоположной стороне от страшного знамения, и молчаливой тенью встал за ее спину. По этому жесту принцесса сквозь вязкий туман поняла, что в ближайшее время с ней ничего не сделают. Смутно осознавая действительность, она медленно направилась к указанному месту, непрерывно ловя себя на мысли о том, что ей снится какой-то несуразный кошмар.
Снизу начали раздаваться громкие и нестройные песнопения, но Изабелла уже не могла разобрать их смысл. Шум в ушах и скачущие перед глазами стены, которые внезапно надвинулись на нее со всех сторон, перебивали и окружающие звуки, и картину перед глазами.
Прошло около пяти минут, но для принцессы они показались вечностью. Она десятки раз открывала и закрывала глаза, до крови прижимала ногти к ладоням, пытаясь
Девушка поднялась и подошла к месту, на котором недавно стояла. Ей никто этого не говорил и не указывал. Просто она чувствовала, что если немедленно не начнет двигаться, то превратится в каменный обелиск, как ее предполагаемое ложе. Руководитель странного общества выходил из себя от своеволия их гостьи, но ничего не мог сделать. Все скрытые капюшонами взгляды были прикованы к ней.
Изабелла не подозревала, что сейчас, возвышаясь над мерцающим в свете факелов залом и из последних сил держась на ногах, она смотрелась не просто восхитительно. Совершенная фигурка казалась крохотной на фоне высоких сводчатых стен, но отнюдь не создавала ощущение безысходности и незащищенности. Напротив, смотря сверху вниз ледяными синими глазами и словно бы бросая вызов всему происходящему, она вся выражала решимость, гордость и неповиновение. И никто в ту минуту не смог бы догадаться, как неистово под спадающими на грудь блестящими волнами волос бьется нежное женское сердце…
Изабелла уже понимала, что все это место должно было быть пронизано обрядами и мистическими действиями. В том, что участники общества вполне реально могли увидеть потусторонние силы, которые, судя по всему, должны были быть призваны, она не сомневалась, – ряды опустошенных бутылок и дымная завеса жженых трав были лучшим доказательством. Однако среди этого безумия оставалось пятеро совершенно трезвых и вменяемых фигур: лидер собрания с его двумя главными соратниками и двое стражей, стоявших по обе стороны от входа – единственному пути к спасению. Принцесса уже не раз бросала туда взгляд, но понимала, что преодолеть охрану была не в состоянии. Возможно, если бы оба мужчины находились в том же одурманенном состоянии, как и шумная толпа внизу, у нее был бы призрачный шанс. Но в сложившейся ситуации попытка к бегству мгновенно усугубила бы ее положение. Вернее, ускорила то, что она уже для себя избрала…
Она никому не позволит к себе приблизиться. В кармане ее амазонки лежит складной перочинный нож, с которым она никогда не расставалась во время верховых прогулок. Отбиться им у нее не получится. Ей не хватит ни сил, ни рук, ни времени. Но она сможет оборвать происходящее еще до того, как кто-то ступит на первую ступень лестницы, ведущей к алтарю. Если это ночной кошмар, то она наконец проснется, а если нет…
Девушка попробовала сделать глубокий вдох, но не смогла. Все тело было опоясано невидимыми железными обручами. Окружающая перед глазами действительность так и продолжала кружиться, словно в водовороте, но при этом Изабелла точно знала, кто и где находится в любой момент времени. Чувства обострились до такой степени, что она вздрагивала от опадавших с потолка на кожу рук микроскопических песчинок, а ее слуху, кажется, даже стали различимы по одному все слившиеся было до этого в общий гул голоса. И все же ни одна из открывшихся у нее способностей не могла раздвинуть стены, сделать ее невидимой или перенести в теперь такие недостижимые королевские покои.
Принцесса в очередной раз передернулась. Ее не покидало жуткое ощущение, словно кто-то все время смотрел на нее из темноты. Точнее, из прохода, ведущего на свободу, который после снятия факелов с его стен стал вновь представлять из себя бесконечный черный тоннель. А для людей снизу – сердце оглушительно стукнуло и замерло, – вход для того, кого они так ждали. Но постоянно разворачиваться в ту сторону она не могла: такие частые и вполне однозначные движения сразу вызвали бы подозрения охраны.