И.О. Злой Королевы

Циль Антонина

— Решил и их угостить сырым мяском, — суетливо отчитался барон. — И сработало. Эй вы, лапами взялись и наверх тянем! С ними только так, господин Фэрэль.

Но как только клетка была открыта, ко мне, раскрыв пасть, в которой клокотало оранжевое пламя, устремилась Алация, обычно тихая, миролюбивая самочка. Только серебряный ошейник спас нас от драконьего огня.

Значит, вот что не мог спалить драконий огонь – проклятое серебро. Пламя коснулось решеток, но они остались целыми. А как насчет драконьего золота?

— Пусти меня,

Эвейн, — попросила Мара. — Она ведь того и добивается, эта тварь. Чтобы мы с тобой сражались в одиночку. Нам нужна их помощь. Я... попытаюсь, они должны меня помнить. Болат… Моргата пела ему, он любит ее голос… любил.

— Но ты не Моргата, — напомнил Эвейн.

— Они знают. Понимаешь, Драконий Бог... он на нашей стороне. Он обещал помочь.

Она говорила с такой убежденностью, что Эвейн выпустил ее руку. Первым к ней потянулся Болат, а Алация застыла, хрипя на цепи. Огромный дракон мог бы прихлопнуть Мару одной лапой. Его красные глаза не сулили ничего хорошего. Но Мара начала петь.

Она пела о далекой земле, очень холодной, где живут медведи, почему-то белые. О том, что они видят свое созвездие в небесах. Мать-медведица охраняет своего детеныша. Зимой даже солнце не хочет вылезать из-за горизонта, прячась от холода, но землю освещает северное сияние…

Налитые кровью глаза Болата постепенно обретали понимание. Маре было сложно расстегнуть ошейник, и Эвейн ей помог. Они освободили всех драконов, которые, успокоились вслед за вожаком.

Драконы медленно, с трудом взлетали на осыпь из клетки. Болат заговорил с Марой. Эвейн ощущал их разговор, как тягучую боль в ушах, которая случается, когда поднимаешься в горы.

— Стая слишком вымотана, — озабоченно проговорила Мара, подойдя. — Так почему Тварь до сих пор на нас не напала?

— Она хочет воплотиться… в тебе. А я как бы должен ей помогать.

— Совсем страх потеряла? Идем, разбираться будем, кто тут достоин, а кто – нет.

***

— Вот, значит, как, — я облизала внезапно пересохшие губы.

Из зеркала на меня смотрела... я сама. Не нынешняя – из другого мира. Неужели я так выглядела? Чопорная, высокомерная... Мишаня был в чем-то прав.

— Ты абсолютно вульгарна, — процедило Зеркало, в свою очередь рассматривая меня. — Твой муж был прав.

— Вообще-то, он говорил о той, с кого ты себя скопировала, кстати, странный выбор,— подчеркнуто вежливо уточнила я. — Да ладно. Какая сейчас разница? Ты ведь не можешь выгнать меня из тела Моргаты, верно? Не ты меня сюда перенесла, не тебе меня выпроваживать.

Злобный взгляд подтвердил – да, со мной всегда все непросто.

— И убить меня ты не можешь? — нагло предположила я.

Мои догадки находили подтверждение там же – во взгляде Марины Солонцовой, вернее, ее бледной копии.

— Как ты рассчитывала меня уговорить?

— Все, кого ты любишь, погибнут, — прошипела нежить.

— Шантажом, значит, — цокнула языком я. — А если я тебя остановлю?

— Ты

наглеешь, Пришлая. Тебя я, так уж и быть, отпущу, но не обольщайся – чем такая жизнь, лучше – смерть. Просто уходи.

Я с тоской посмотрела в окно. Как только драконы оказались на свободе, из замка полезли... мертвые гномы. Именно сейчас Эвейн и Болат сражались с зомби. А мне пришлось пробираться в замок, чтобы вытянуть из Твари подробности конца света.

Пока разговор у нас шел бессодержательный.

— Если бы не твоя защита, — простонало Зеркало, — если бы рыцарь принял мое предложение...

— Если бы да кабы... — пожала плечами я, — всегда думала, что искусственный интеллект и сослагательное наклонение – понятия несовместимые.

— Я высшее существо, — в который раз сообщило нежить. Ей-богу, просто пунктик какой-то.

— С трудом верится. Ты полезла в сельскую местность. Почему не в Гезз?

— Гезз? — Тварь с довольным видом подняла брови. — Город стоит на мягком грунте. Мои малыши умеют приспосабливаться: каждое творение обретает нужную форму и цель. Следующая партия будет способна копать грунт со скоростью ваших самых лучших механических тоннельных прокладчиков. К тому же, моя нежить научится накапливать энергию. Мне нужно как можно больше человеческих жертв.

— Не боишься, что драконы надерут тебя зад.

— Драконы? — существо рассмеялось. — Их пламя для меня безвредно. Каждый новый выводок нежити будет учитывать слабости и прежних. Хочешь сводку с поля боя? Твое Северное Гнездо отступает. Нежити все больше, она все хитрее. Я запустила процесс создания глиняных големов. от жара глина только лучше запекается. Разрушается, конечно, со временем, но глины в Гессланде много, а драконов мало.

Я сглотнула ставшую горькой слюну:

— Если убьешь всех, кем будешь править?

Женщина в зеркале беспечно махнула рукой:

— Ой, кто-нибудь да останется. Люди плодятся быстро. Нужно только найти потомков магов, вторгшихся когда-то в этот мир. Селекция... годы селекции. Я выведу новую расу, идеальную, бессмертную. И если не хочешь насладиться прекрасным будущим, просто уходи. Аудиенция закончена. Найду кого-нибудь другого, поуступчивее.

Я не двинулась с места, прислушиваясь.

Они влетели через окна, не пожалев прекрасных витражей. Галата, Гарлак, Териен... Болат... Я едва успела отбежать в угол.

Драконы приземлялись, круша мебель, женщина в зеркале поглядывала на них раздраженно, но без страха. Мне подумалось, что злой артефакт уж как-то приспособился к существованию в форме массивного предмета. Предположение тут же подтвердилось: Зеркало золотой каплей перетекло из угла в пространство перед кроватью.

Вряд ли оно было способно убить дракона. Всех нас, очевидно, защищала древняя кровь. Но и драконы ничего не могли сделать с технологиями магов-вторженцев.

— Хотите свободы? — устало поговорил артефакт. — Станьте моими союзниками.