Идеальная ложь
Шрифт:
— Да, и недавно стала другом ее семье, — киваю я. — И меня попросили выяснить обстоятельства ее гибели.
Я не уточняю, что узнала о Лорин от одного знакомого моего покойного мужа.
Элли пожимает плечами. Достает смартфон и смотрит на время. Каток остался позади, и сейчас мы недалеко от ворот, выходящих на Девятую авеню. Именно туда мы и сворачиваем.
— Что стало причиной депрессии Лорин? — спрашиваю я.
Элли не торопится с ответом.
Слушайте, — говорит она, — как-то странно, что вы всего этого не знаете.
— Кое-что мне, действительно, известно, — соглашаюсь я. — Но хочется взглянуть на эту историю свежим
Хм, да из меня получился бы неплохой частный детектив. И чего я зря штаны просиживаю в редакции?
— И вас об этом попросила ее семья? — спрашивает Элли.
— Да.
Элли снова останавливается, и я вместе с ней.
— Я не знала, что она рассказала семье о случившемся, — говорит Элли. — Она перестала со мной общаться… винила меня, что заставила ее пойти против него…
— Элли…
— И она никак не могла смириться с тем, что с ней случилось. Мне надо было ее тогда послушать. Поделюсь с вами советом, который услышала от нее. Не лезьте в эту историю. Забудьте. Все кончено. Лорин нет в живых. Начнете во всем этом копаться, будет только хуже.
— В каком смысле?
Я совершенно растеряна.
Элли качает головой.
— Попытайтесь объяснить ее родным, чтобы они не копались в этом деле. Они не представляют, с каким огнем играют. Зачем они решили еще и вас в это втянуть? Это опасно.
Будто в подтверждение своих слов она быстро оглядывается по сторонам, словно опасается, что за ней следят.
Ну вот и прозвучало заветное словосочетание. «Это опасно».
Уж больно часто оно повторяется, стоит завести речь о Лорин.
— Незадолго до гибели… она… отправила мне письмо по электронной почте, — Элли шепчет так тихо, что приходится напрягать слух.
— И что она написала?
— Что они до сих пор за ней следят. Что она никогда от них не избавится. Я ничего ей не ответила. Подумала, что она сходит с ума. Просто… последний раз, когда мы виделись, она ясно дала понять, что не видят во мне подругу. А потом… потом я получила это письмо. Я… я должна была ей ответить. Когда мы виделись с ней в последний раз, она накинулась на меня с упреками, и это стало для меня вроде оправдания Мол, именно поэтому я не стану ей отвечать. Я струсила, — на глаза Элли навернулись слезы.
— Да кто эти «они»?! — срываюсь я на крик.
Элли с ужасом оглядывается по сторонам.
— Знаете, они мне тоже угрожали. Анонимно.
— Ничего не понимаю. Вы хотите сказать, что Лорин кто-то довел до самоубийства? Кто эти люди, о которых вы говорите?
— Я… — начинает Элли и тут же качает головой. — Вам лучше не знать. Я тоже многого лишилась. Думаете, я мечтала работать продавщицей? Я хотела читать лекции в Гарварде! Хотела выйти замуж. А теперь у меня ничего не осталось. Только чувство вины. Сраное чувство вины, от которого не избавиться. Я ведь не напрашивалась. Полезете в это дело — вас ждет беда. Так происходит с каждым.
— Когда на Лорин напали? За сколько до ее самоубийства?
— Продолжаете гнуть свое? Вы вообще поняли, что я вам секунду назад сказала?
— Элли, я умоляю вас…
— Прошло два с половиной года, — со вздохом отвечает девушка. — Ее изнасиловали в декабре две тысячи шестнадцатого. Я этот месяц никогда не забуду.
— Но почему вы не обратились в полицию? После того как… когда вам стали угрожать.
Элли смеется, резко и невесело.
—
Стоит снова открыть рот, как Элли хватает меня за руку.
— Я вас очень прошу, перестаньте задавать вопросы, — говорит она. — Забудьте о том, что я существую.
— Элли… — начинаю я, но девушка уже идет прочь.
Я перебираю все то, что узнала от Элли Саммерс.
Прямо скажем, негусто.
Но в голове у меня крутятся ее слова. Перед глазами ее лицо.
Я никогда в жизни не видела более напуганного человека, чем Элли.
Несмотря на то что сегодня мы встретились с ней первый раз, я внезапно ощущаю с ней некое родство душ.
На следующий день мы с Дэвидом договариваемся о встрече. Нам следовало повидаться уже давно. И не только для того, чтобы обсудить вопросы по работе. Мне хочется поблагодарить его за помощь и поддержку, за сведения, которые он пытается добыть о Дэнни, и, в первую очередь, за Карду.
Кроме того, теперь у меня к нему еще есть одна просьба.
Работать с Дэвидом всегда было сущее удовольствие. Первый же его триллер стал бестселлером по версии «Нью-Йорк таймс». Как это ни печально, но Дэвид до сих пор не может родить шедевр такого же калибра, однако всякий раз, когда я хотя бы намекаю, что наша встреча будет носить деловой характер, он тут же предлагает обсудить насущные дела не где-нибудь, а за обедом в дорогом ресторане. Именно поэтому я сейчас сижу в баре «Шампань» гостиницы «Плаза» с видом на Центральный парк, потягивая коктейль «Фрэнч-75» [33] и заедая его стейком из мраморной говядины по 140 долларов за порцию. Раз обед с автором, расходы покрывает издательство. Именно поэтому мы с Дэвидом пару минут ради приличия обсуждаем его рукопись, которую он давным-давно должен был уже едать.
33
«Френч-75» — алкогольный коктейль на основе джина, шампанского и лимонного сока.
— Ничего, ты справишься, — подбадриваю я его, когда он признается, что еще не закончил роман. — Дэвид, послушай, сюжет просто потрясающий. Беда со структурой романа. Она и тормозит прогресс. Урежь количество действующих лиц — с ними слишком много возни.
Дэвид откидывается на спинку стула и смотрит на меня с довольным видом.
— Ты великолепна, — говорит он.
Я протестующе мычу нечто нечленораздельное.
Да ладно. Как говорится, услуга за услугу.
Дэвид принимается рассказывать, что ему удалось узнать по поводу Дэнни.
— Не знаю, кто положил деньги ему на счет, но этот кто-то прекрасно умеет заметать следы, — сообщает Дэвид. — Как успехи у Карлы? Ей что-нибудь удалось выяснить?
— Пока все без особого блеска. Ты же знаешь, после того как она уехала с Манхэттена, она избегала связываться с полицией, контактов у нее особых нет, да даже если бы она захотела их установить, сейчас к полицейскому департаменту Лонг-Айленда так просто не подступишься.
Дэвид хмыкает:
— Ну что ж, в отличие от Карлы, я пользуюсь в полиции популярностью. Конечно, в Нью-Йорке у меня связей побольше, но я, само собой, могу поспрашивать, вдруг у кого есть знакомые на Лонг-Айленде, — он выдерживает паузу. — А сама ты как? В порядке?