Идеальная
Шрифт:
– В седьмом классе я была безобразным уродом.
Даже несмотря на то, что дружила с Элисон, я все еще ощущала себя... никем.
Мона и я, мы тяжело работали над переменами и, думаю, мы обе стали... Элисон.
Какое-то время это работало, но больше нет.
Услышав свои проблемы произнесенными вслух, она звучала как неудачница.
Но так же было и тогда, когда она отправилась с Моной в загородный спа и прошла процедуры на толстой кишке.
Процесс был ужасен, но
– Я рад, что ты не Элисон, - тихо сказал Лукас.
Ханна округлила глаза.
– Все любили Элисон.
– Я нет.
Лукас избегал изумленного взгляда Ханны.
– Я знаю, это ужасно звучит, и то, что с ней произошло, жутко.
Но она не была со мной такой уж милой.
Он пустил столб огня в шар.
– В седьмом классе Эли распустила слух, что я гермафродит.
Ханна внимательно посмотрела вверх.
– Эли не распускала этот слух.
– Она это сделала.
Вообще-то я сам начал это за нее.
Она спросила на футболе, не гермафродит ли я.
Я сказал, что не знаю - я не имел понятия, что такое гермафродит.
Она засмеялась и рассказала всем.
Позже, когда я узнал значение, было слишком поздно - слух разошелся.
Ханна уставилась на него, не веря.
– Эли бы так не сделала.
Но... Эли могла так сделать.
Это Эли приучила всех звать Дженну Кавано Снежок.
Она пустила слух, что у Тоби рыбьи жабры.
Все принимали что угодно от Эли как евангелие.
Ханна выглянула за край корзины.
Тот слух о Лукасе, будто он гермафродит, начался после того, как они узнали, что он собирается прислать Ханне коробку в форме сердца в Конфетный день.
Эли даже пошла с Ханной купить новые брюки Sevens с блестящими карманами, чтобы отметить это дело.
Она сказала, что обожает их, но, вероятно, про это тоже солгала.
– И ты не должна говорить, будто ты отвратительна, Ханна, - сказал Лукас.
– Ты такая, такая хорошенькая.
Ханна засунула подбородок в воротник своей футболки, чувствуя себя удивительно смущенной.
– Да, ты такая.
Я не могу перестать смотреть на тебя.
Лукас состроил рожицу.
– Черт, извини.
Я, вероятно, вышел за дружеские рамки?
– Все нормально.
По ее коже распространился жар.
Ей было так приятно услышать, что она хорошенькая.
Когда в последний раз кто-нибудь говорил ей это? Лукас настолько отличался от идеального Шона, насколько парень вообще мог быть.
Лукас был высоким и долговязым, без малейшего признака клевости со своей работой в Rive Gauche, и членством в Сверхъестественном клубе, и с наклейкой
Но было и что-то еще, просто нужно было копнуть глубже, чтобы до этого добраться, - как в тот раз, когда Ханна и ее папа разграбили пляжи Нью-Джерси с металлоискателем.
Они искали часами и нашли не одну, а целых две бриллиантовые сережки, спрятанные под песком.
– Так слушай, - сказал Лукас.
– Я тоже не приглашен на вечеринку Моны.
Хочешь в субботу встретиться и устроить анти-пати? У меня бассейн с переливом.
С подогревом.
Или, знаешь, если это не твое, мы могли бы... Не знаю.
Сыграть в покер.
– Покер?
– Ханна косо взглянула на него.
– Не стрип-покер.
За кого ты меня принимаешь?
– Лукас приложил руки к груди.
– Я имею ввиду Техасский холдем.
Хотя будь осторожна.
Я хорош.
– Хорошо.
Конечно.
Я приду и поиграю в покер.
Она наклонилась назад в шар, осознавая, что ждет этого.
Она застенчиво улыбнулась Лукасу.
– Тем не менее, не меняй тему.
Теперь, когда я выставила себя идиоткой, ты тоже должен признаться в чем-то постыдном.
Чего ты еще избегаешь, вступая во все свои клубы?
Лукас наклонился назад.
– Дай подумать.
Я гермафродит, это факт.
Его лицо было абсолютно серьезным.
Застигнутая врасплох Ханна вытаращила глаза.
Но затем Лукас улыбнулся и начал смеяться, так что Ханна тоже рассмеялась.
23
У РОЗОВЫХ КУСТОВ ЕСТЬ ГЛАЗА
В пятницу Эмили сидела за ланчем в оранжерее Розвуд Дэй, где росли высокие лиственные растения, а во влажном воздухе порхало несколько видов бабочек.
Здесь многие завтракали, даже несмотря на жару и запах грязи.
Может, это было побегом от мороси, или может они хотели быть рядом с новой Девочкой-Что-Надо, Эмили Филдс.
– Итак, ты собираешься на вечеринку Моны?
– брат Арии, Майк, выжидающе уставился на нее.
Он и несколько других парней из команды по лакросу шлепнулись на скамью вокруг нее и ловили каждое ее слово.
– Я не знаю, - ответила Эмили, прикончив свой последний чипс.
Ее мама сомневалась, позволить ли ей пойти к Моне, и Эмили не была уверена, что хочет этого.
– Тебе стоит пойти потом и зависнуть у меня в джакузи.
Ноэль Кан нацарапал свой номер на кусочке линованной бумаги из блокнота.