Идеальное отражение
Шрифт:
Кое-кто помахал, двое-трое улыбнулись и кивнули, но большинство отвели глаза и сделали вид, что ничего не услышали. Их можно понять, я им не брат и не друг, а быть приятелем наглого и неосторожного Лиса сейчас небезопасно.
— Что делать будем? — спросил Синдбад, когда мы оказались на лестнице.
— Тебе я посоветовал бы отвалить от меня, и спокойно заниматься своими делами, — отозвался я. — Только ты всё равно не послушаешься, поэтому просто стой сзади и не открывай рта.
Как я и думал, они ждали
Сам Антипа — косая сажень в плечах, задумчивое выражение на небритой физиономии, и двое громил из его своры, напичканных имплантами, точно шоколадка кофеином — вид злой и настороженный, будто у цепных псов, пытающихся доказать, что они полезны хозяину.
Антипа улыбнулся, мягко, совершенно беззлобно, и шагнул навстречу.
— А ты рисковый парень, Лис, — сказал он. — Я думал, что ты удрал, намочив штаны, а ты тут…
— Это не я, — проронил я устало, думая, что один раз можно попробовать сказать правду.
— Что не ты? — удивился он.
— Э, наехал на тебя… Понимаешь, вчера я угодил в «Мультипликатор», и то, что ночью пришло на Обочину, было не мной. Это мой дубль, копия, дубликат, двойник, назови как хочешь.
— Подтверждаю, — сказал Синдбад, — сегодня утром Лис находился в окрестностях московского тамбура.
Антипа не удостоил его даже взгляда, а вот на меня посмотрел с лёгким осуждением. Покачал головой и скорбно вздохнул, давая понять, что он очень, очень расстроен моим поведением.
— Детей учат, что врать нехорошо, а ты дядя взрослый, — заявил он. — Я готов простить твой проступок, если ты согласишься работать на меня. Пары месяцев хватит, чтобы загладить твою вину.
Да, хороший проводник его банде пригодится, и Антипа — в первую очередь бизнесмен, сначала считает деньги, а затем поддаётся эмоциям. В другой раз, будь я и правда в чём-то виноват перед этим типом, я бы, может быть, и согласился — что такое два месяца?
Но в этот момент кровь бросилась мне в голову.
— Нет! — рявкнул я. — Поймай того, кто плюнул тебе в рожу, и разбирайся с ним, а я тут ни при чём!
— Как хочешь, — он небрежно кивнул и зашагал прочь.
Громилы потрусили следом.
— Теперь мне только и остаётся, что повторить мой вопрос, — сказал Синдбад. — Что будем делать?
— Всех удивлять, — мрачно ответил я.
Как поступит человек, которого за пределами Обочины ждёт смерть?
Правильно, спрячется на её безопасной территории и попытается просидеть тут как можно дольше. Не важно, что путь в «Бульбу-Хилтон» ему заказан, имея деньги, можно отыскать и другое убежище. Ещё он может попытаться удрать за Барьер, где авторитеты Пятизонья — ничто, пшик на постном масле.
Но второй вариант — не для нафаршированного имплантами сталкера.
А первый — не для того, кто хочет настичь разгуливающего по локациям
Поэтому нам оставалось одно — удрать с Обочины прямо сегодня, причём желательно — незаметно для тех, кто попытается нас убить, то есть от Циклопа и Антипы с компанией. Первый вряд ли будет таскаться за нами по улицам или дежурить у всех КПП одновременно, а вот второй вполне способен нанять для слежки за мной хоть десяток сталкеров победнее.
Поэтому нам предстояло действовать быстро, решительно, но не опрометчиво.
«Хвост» обнаружился мгновенно, едва мы отошли от «Пикника» — за нами потащился скрюченный тип — из тех бедолаг, что обитают на Обочине, перебиваясь мелкими заработками: сутулый, в рваном и грязном комбинезоне и с культей вместо левой руки.
— Для начала заглянем сюда, — сказал я, когда мы очутились у лавки с вывеской: «Реваз. Транспортные услуги». — Убедим всех, в том числе и себя, что мы подумываем о бегстве за Барьер.
Хозяин лавки Реваз по прозвищу Галдеж оказывал разного рода услуги — доставлял грузы и людей во все пять локаций, а также в их окрестности, обеспечивал безопасность доставок и неплохо на этом зарабатывал.
— Вай, какие люди!? — воскликнул Галдеж, увидев меня, и привычно зачастил: — Э, Лис, если ты хочешь сделать мне предложение, то я тебе скажу, что папой-мамой клянусь, оно выйдет тебе дорого. Ведь ты разозлил очень-очень суровых людей, и окажи я тебе помощь, они обидятся на меня. Вай, мне тяжело живётся, обиды вредят моему бизнесу, делают меня бедным и несчастным…
— Знаю я, какой ты несчастный, — сказал я. — Щеки на плечах висят, отвались мой хвост.
Галдеж заулыбался, и мы перешли к деловым вопросам.
Выяснилось, что переправка двух находящихся под угрозой нападения человек за Барьер обойдётся мне… скажем так, в сумму, на которую в «Пикнике» можно вольготно жить целый год.
— А что ты хочешь? Затраты большие, мамой-папой клянусь, риск немалый, — заметил Реваз.
— Деньги у меня есть, но я должен подумать… — сказал я, и в этот момент стены лавки Галдежа поплыли, растворились в сером тумане. Тот сгинул, и я оказался между двумя чёрными сопками, из срезанных вершин которых извергалось голубоватое пламя, а ветер рвал его в клочья.
Впереди лежала река, торчали полуразрушенные бетонные опоры. А на другом берегу, над зарослями автонов, поднимался силуэт знакомого всем сталкерам здания.
В этом месте я бывал сотни раз, я знал тут каждый квадратный метр.
Но что чудно — вверх по течению от переправы из реки выглядывали серебристые штуковины, похожие одновременно на автоны, на кораллы и на рыбацкую сеть. Время от времени они конвульсивно подрагивали, топырившиеся над водой отростки неприятно пошевеливались, и от них поднимались струи желтоватого тумана.