Идеальное отражение
Шрифт:
И тут судьба-злодейка, обидевшись, что кто-то решил предугадать её расклад, выкинула чёрного туза. На Химкинский мост выскочили четыре раптора и с рёвом и визгом понеслись в нашу сторону.
— Бегом! — рыкнул я, но спутники ни в каких понуканиях не нуждались.
Они хорошо знали, что это за зверь такой и с чем его едят.
Была надежда, что чугунки промчатся мимо, но она рассеялась, когда я оглянулся — первый из рапторов уже поворачивал на Ленинградку. Стоит им набрать скорость, а на это железным тварям понадобится несколько секунд,
— Стой! — прошипел я. — Будем отходить по правилам! Синдбад, прикрываешь первым!
Бритоголовый не стал спорить, просто остановился, развернулся и улёгся на асфальт. Через мгновение донеслись приглушенные хлопки «карташа» и ругательства стрелка.
Понятное дело — рапторы не дадут себя просто так подстрелить.
— Теперь мы! — скомандовал я через пятьдесят метров. — Синдбад! Давай, отходи!
— Сейчас, — отозвался он.
Чугунки, одолевшие половину моста, двигались рывками, то и дело меняя направление и скорость движения. Один из них дымил, на другом красовалась цепь пробоин, но не похоже было, чтобы это их как-то беспокоило.
— На, получи… — прошипел я, пытаясь выцелить идущую впереди машину.— Вот сука!
Железная «сука» в последний момент вильнула, и очередь моя ушла мимо. Зато Колючему повезло больше — выпущенный из его «мегеры» заряд превратил морду самого шустрого биомеха в железный фарш. Два колеса лопнули, из искорёженного мотора полетели искры, и раптор замер.
— Минус один! — торжествующе воскликнул я, а беглый праведник помянул воинство архангелово.
Синдбад пронёсся мимо нас и занял новый рубеж в пятидесяти метрах позади.
Пока мы отступали, он ухитрился подбить ещё одного чугунка, и против нас осталось только двое. Но зато и мы были почти на Прибрежном проезде, и преследователям осталось преодолеть метров сто.
И тут железные охотники сменили тактику — оба одновременно прыгнули вперёд.
— В сторону! — завопил я начавшему отходить Синдбаду, а сам рванул из подсумка гранату.
Колючий шарахнул из картечницы, но промахнулся, а вот бритоголовый среагировал вовремя. Метнулся к обочине, и целившийся в него раптор с грохотом приземлился на пустое место. Попытался затормозить, и брошенная мной граната брякнулась ему прямиком на крышу.
На шоссе вырос плазменный шар.
Из него вылетел последний уцелевший чугунок, тёмно-вишневый, с рогами на капоте, и помчался на нас. Пришлось выпустить в него целую обойму, да ещё и самому отпрыгнуть, чтобы дымящаяся махина не размазала меня по асфальту.
Перезарядивший «мегеру» Колючий нажал на спусковой сенсор, и всё было кончено.
— Готов, — констатировал я. — Эх, будь мы в другой ситуации, я бы в них поковырялся.
Да, где те славные деньки, когда я мог спокойно разбирать подбитых биомехов в поисках «аккумуляторов»? Когда никто не охотился за мной, а я задействовал «Шторм» лишь против агрессивных чугунков?
Канули в Лету, и сейчас я тороплюсь, да и лишний груз, даже
— Надо посмотреть, что с Синдбадом, — укоризненно произнёс Колючий. — Бог всё видит.
— Конечно. Пошли.
Соратника мы отыскали неподалёку от развороченной взрывом туши раптора, лежащего на земле лицом вниз. Граната сдетонировала слишком близко, и боевой костюм хоть и спас его от смерти, не смог уберечь от ожогов.
— Эй, приятель! — позвал я. — Ты как?
— Хре… хреново… — отозвался Синдбад. — Где там этот би… бионик?
— Ваш выход, маэстро, — я широко улыбнулся и сделал приглашающий жест.
В том, как именно работают бионики, я не разбирался, да никогда и не пробовал разобраться, знал только, что здесь принцип совсем иной, чем у мнемотехников. Но результат они давали, и результат хороший — хоть и не возвращали мёртвых, порой здорово помогали живым.
И ещё после сеанса бионика почти все импланты начинали работать лучше и сбоить реже.
— Всё в руке Господней, — сказал бывший единоверец Иеровоам, присаживаясь на корточки.
Одну руку он положил Синдбаду на затылок, прямо на шлем, а другую на спину, между лопатками. Несколько раз глубоко вздохнул и замер, застыл, точно вовсе прекратил дышать.
Я одним глазом следил за манипуляциями Колючего, а другим поглядывал по сторонам: Пятизонье есть Пятизонье, и неприятная ситуация тут может образоваться в считанные мгновения.
— Уф-ф, е-моё, — сказал Синдбад и сделал попытку подняться. — Спасибо, я прямо как новый.
— Это хорошо, — я облегчённо вздохнул. — Десять минут — перекур, а затем идём дальше.
Глава 9
Зона молчания
9 февраля
Около станции метро «Речной вокзал» нам пришлось некоторое время просидеть в развалинах, ожидая, пока мимо не пройдёт группа ботов. Нас направлявшиеся в сторону Химок железяки, к счастью, не заметили, хотя один из паукообразных монстров пробежал в десятке метров.
— Куда они, интересно? — спросил Колючий, когда арьергард из двух андроидов пропал из виду.
— Барьер штурмовать, — ответил я. — Двигаем, коллеги, нам ещё топать и топать.
— А ты знаешь, где он… где дубль сейчас? — спросил Синдбад.
— Примерно. Где-то в окрестностях Тимирязевского парка. — Вдаваться в подробности я не собирался, а уж о том, откуда у меня эта информация, и вовсе намеревался молчать, как партизан.
Чем дальше мы шли, тем больше разрушений встречали.
Если у «Речного вокзала» осталось много уцелевших зданий, то у «Водного стадиона», находившегося ближе к центру локации, они попадались реже, а большая часть строений лежала в руинах. Само Ленинградское шоссе было в общем проходимо, но двигаться прямо по нему рискнул бы лишь самоубийца, ибо проходимо оно было не только для людей, а и для чугунков.