Идеальное отражение
Шрифт:
А наши противник полны сил и злости.
— Целы, слава Богу, — отозвался беглый праведник, и тут по нам стали палить всерьёз: пули заколотили по стенам, несколько залетели внутрь, луч армгана проделал аккуратное отверстие неподалёку от того места, где лежал Синдбад.
Наше убежище позволяло вести огонь на все четыре стороны и было достаточно просторным, чтобы разместить взвод. Не хватало разве что потайного хода, который уводил бы километра на два-три в сторону, и бронированной крыши.
— У них достаточно людей, чтобы палить вот так беспрерывно, не позволяя
— Пусть только попробуют, — с натужной бодростью заявил я. — У нас тоже гранаты есть, и мозги имеются.
Судя по траекториям выстрелов, враги разбились на две группы, и каждая двигалась к «нашим» руинам со своей стороны, если поглядеть на тамбур сверху, то одна — по часовой стрелке, а другая — против. Я вошёл в форс-режим и определил, что группы эти равны по численности, но та, что подойдёт к нам с севера, вооружена лучше: два армгана и два «карташа», а у «южной» — три ИПК и «Шторм».
— И вот эти красивые мозги… — Синдбад осторожно выглянул в окно и тут же спрятался снова, — скоро изящно расплещет по этим камням или менее изящно превратит в пепел.
— Не вешать нос, гардемарины! — вспомнил я песню из очередного старинного фильма и изложил план.
Шансов на то, чтобы успешно воплотиться в реальность, он имел, честно говоря, не слишком много. Но альтернативой была бесславная гибель, или отступление от тамбура, и оба варианта мне не нравились.
Начали мы с того, что принялись отстреливаться — не очень яростно, осторожно, чтобы ни в коем случае не получить ран, но дать Антипе понять, что Лис с соратниками намерен обороняться. Бандитский вожак на наживку клюнул, и обе боевые группы, на короткое время приостановившись, затем вновь продолжили сходиться — точно стрелки у свихнувшихся часов.
Двигалась каждая одинаково — двое прикрывают, другие двое перебегают очередные двадцать-тридцать метров.
— Красиво идут, — бросил я, высунувшись, чтобы оценить обстановку, и едва не получил пулю в лоб.
Колючий поглядел на меня почти с ужасом — он, похоже, не мог представить, что приближение типов, собравшихся отправить нас на тот свет, можно оценивать с эстетической точки зрения.
Две группы сходились, сходились… и вскоре должны были оказаться примерно на одной линии, в центре которой располагалось наше убежище. И тем самым они лишались возможности поддержать друг друга огнём без риска поразить своих же, а значит — давали нам надежду на победу.
Более-менее опытный командир увидел бы эту опасность и избежал бы её, но ослеплённый жаждой мести Антипа, привыкший убивать и грабить, а не воевать, оказался неспособен мыслить стратегически.
— Так, все готовы? — спросил я, в очередной раз «оглядевшись». — Осталось тридцать секунд…
В левой руке граната, правая сжимает «Шторм», но главное наше оружие — внезапность и чёткое осознание того, что мы будем делать. Врагам же придётся действовать в неожиданно изменившейся обстановке, и какое-то время они потратят на то, чтобы сориентироваться.
Я искренне надеялся, что этого времени
— Двадцать! На позицию! — скомандовал я, и Синдбад перебрался на ту сторону, где находились мы с Колючим, и мы замерли каждый напротив своего окошка. — Десять!… Пять!…
Выкрикнув: «Ноль!», я перескочил через подоконник, швырнул гранату и покатился по камням. Следом за первой ГП-1 полетели ещё две, и три взрыва превратили ночную мглу в солнечный полдень.
На датчике биологических объектов мигнули и погасли две метки.
Но радоваться было некогда — я дал очередь, пытаясь поразить одного из уцелевших бандюганов, но промахнулся. Ответная очередь из «карташа» захлебнулась, поскольку его хозяина превратил в решето меткий выстрел из «мегеры». Последний из головорезов ухитрился бросить гранату, но с перепугу перестарался, и она шлёпнулась внутрь убежища.
Там, где мы находились ещё минуту назад, вспыхнуло белое пламя.
И вот тут выяснилось, что Антипа — парень не только злобный и мстительный, а ещё и быстро соображающий: в нас начали палить с тыла, причём так плотно, что мы не могли поднять голов.
— Вот лахудра… — прошептал я, всем телом вжимаясь в землю.
Я-то надеялся, что руины прикроют нас от выстрелов с севера, и они действительно прикрыли. Но Антипа мигом понял, что от его южной группы остались только трупы, и дал приказ сдать в сторону.
И мы оказались перед его бойцами, как на ладони.
Нужно было быстро найти новое убежище, иначе нас перестреляют, словно куропаток.
— Получи, гнида! — рявкнул Синдбад. Звук выстрела возвестил, что с кидальщиком гранат покончено, и я уныло подумал, что на сегодня это будет нашим последним успехом.
Но тут я заметил, что на краю кратера появилось ещё одно действующее лицо, причём пришедшее примерно с той же стороны, откуда явились и мы. А через мгновение мои импланты дружно начали сбоить, выдавая два потока информации, две «картинки», снятые с разных точек местности.
Дубль всё же явился к тамбуру!
Не обращая внимания на обстрел, я приподнялся на локтях и всмотрелся в ночную тьму.
— Ложись, дурак! — гаркнул Синдбад.
Дубль стоял, и я мог разглядеть его — боевой костюм, тот самый, что я носил год, хорошо знакомый мне рюкзак, проверенный ИПП, и даже шлем, так долго прикрывавший мою голову. А внутри этого — нечто, внешне на меня похожее, но в то же самое время странное, не имеющее ни отца, ни матери, непонятно, чем рождённое, и чуждое почти всему человеческому.
Моё отражение, с одной стороны — идеальное, а с другой — чёрное, искажённое.
В мозгу вспыхнула совершенно несвоевременная мысль: «Неужели и я такой долговязый и сутулый?», и тут дубль поднял «Шторм» и начал стрелять. Не знаю, уж как он прицелился, ведь его импланты наверняка сбоили не хуже моих, но я услышал крик и понял, что хотя бы одна цель оказалась поражена.
И целью этой стал кто-то из бандитов Антипы.
— Это ещё кто?! — воскликнул Колючий.
Я захотел ему ответить, но не смог — все мои мускулы, вплоть до самых маленьких, словно выключились.