Идеальный дизайн. Книга без картинок, но с примечаниями

Кричевский Владимир

Сошлюсь на авторитетного типографа, чьё суждение кажется мне излишне категоричным, но резонным и, главное, подкреплённым реальной практикой: «...книга, которая "всего лишь" красива, но ограничена в тираже, не имеет смысла; книга должна быть красива и доступна, что обязывает к возможно более высокому тиражу» (Э.Рудер. Типографика. Москва, «Книга», 1982).

«Красива и доступна» – два добрых слова даны единственным на весь текст Рудера выделением. Труднооспоримый тезис – до чего же не по-нашенски звучит он сегодня! – направлен непосредственно против библиофильских изданий. Интересно, что бы сказал демократичный

швейцарец об эксклюзивном шрифте? Каким бы ни был такой шрифт, красивым или безобразным, он недоступен абсолютно. Никто не применит его в каком-то ином качестве, нежели принято у монопольного владельца. Пленённый шрифт не сможет проявиться в разнообразных типографических ситуациях, не сможет обрести полноценный культурный статус. Отдать наборный шрифт в эксклюзивное пользование – значит посягнуть на его типо-графическую ценность.

образы рачительности

Что бы ни говорили в оправдание плохого дизайна, качество никак не связано с материальными затратами. В то же время хорошему дизайну вовсе не вредит экономия материалов и производственных усилий. Рачительность по определению во сто крат основательней и ценнее расточительности. Если этот принцип нарушается, а так у нас обычно и бывает, то лишь потому, что затратные вещи обласканы вниманием дизайнеров, издателей и публики, а скромные – не пользуются культурным покровительством. Почему в русском графическом быту книга в переплёте и с наворотами имеет несоизмеримо больший шанс на конкурсный успех, чем скромная брошюра?

Идеальное, разумеется, несводимо к дешёвому. Между тем образы рачительности волнуют дизайнеров безотносительно к сугубо утилитарным, экономическим соображениям. Есть масса примеров, когда рачительность (не путать с концептуальным минимализмом) превращается в эстетический принцип, когда именно недорогой, экономно использованный материал и самая ходовая технология формируют облик и определяют достоинство графической вещи.

Суровая типографика, тонкая сероватая бумага, неоклеенный переплётный картон, бледноватая печать в одну-две краски, металлическая спираль на корешке, узкие поля-каёмки, стандартный (а не характерный) формат – при соблюдённой технологии полиграфического производства подобное способно очаровывать.

Недостаток многих изданий – не в пример газетам – рыхлая, разгонистая вёрстка (50). О «воздухе» на странице почему-то принято говорить, как о благе. На самом деле он далеко не всегда необходим и сам по себе не принадлежит к безусловным эстетическим ценностям. Давно пора, глядя в глаза графической реальности, воздать должное более чем естественному принципу плотного заполнения. Плотность так же легко эстетизировать, как большие отбивки, просторные поля, спуски. Бережливость по отношению к бумаге – отнюдь не помеха для идеального дизайна, скорее одно из его необходимых условий.

Дизайнер, ориентированный на образы рачительности, подумает, не сделать ли вместо твёрдой книжки брошюру, вместо брошюры – буклет, вместо буклета – газету. Газетная форма – крайнее выражение рачительности. Вспомним непериодические, порой довольно объёмные публикации в виде газеты небольшого формата. Их хочется коллекционировать как библиофильские изыски. Такие издания широко распространены на Западе. Да и газета как таковая не плетётся в хвосте графической культуры. Здесь далеко ходить не надо: иные наши ежедневные газеты могут легко конкурировать с книгами по самому высокому типографическому

счёту. Сосуществование «высокой» книги и «утилитарной» газеты отмечено благотворным взаимовлиянием.

Остаётся сказать о цвете. Он входит в книгу, а теперь и газету, хозяйничает в плакате, сдабривает логотипы. Увы, его мотивация не всегда убедительна и зачастую сводится лишь к тому, чтобы выглядело богаче, ярче, внушительней: невзыскательную публику легче всего очаровать(обмануть) именно цветом, хотя бы и недоброкачественным.

Цветность вообще (дополнительный цвет) и полноцветность картинок в частности даются отнюдь не даром и далеко не всегда украшают. Как часто естественный колорит сфотографированной реальности вредит не только зрительной привлекательности, но и информативности. В тоже время однотонная печать бывает не только уместной, но и безоговорочно прекрасной. Согласно старой традиции, у скупой на цвет графической вещи такой же высокий культурный статус, как у чёрно-белой фотографии или чёрно-белого кинематографа.

Современный дизайн, при пугающей множественности его продукта, дружен с экономикой и экологией (51). Нормой высокого качества, признаком графического смака становится принципиальный отказ от всё более разнообразных технических соблазнов, таких как тиснение, высечка, печать лаком, лазерные эффекты и т.п. Мне попадались вполне изящные издания, в выходных данных которых не без эстетического (и экологического) пафоса отмечен факт использования макулатурной бумаги. Кто из дизайнеров не знает, что такая бумага ко всему прочему ещё и красива.

Не всё золото, что блестит – поговорка предостерегает от расточительности. Для пропаганды образов рачительности подошёл бы её модифицированный вариант: блестящее не обязательно из золота.

слишком хорошо и никак

Оба эти качества несколько умозрительны.

Грани между слишком хорошим, невзначай навороченным, намеренно эксклюзивным выражены нерезко. Иногда все три качества сходятся в одном объекте (52).

Говорят, совершенству нет предела. Значит ли, что в реальности не бывает слишком хорошо? Другая поговорка, родившаяся, кажется, в наши дни, говорит, что бывает: лучшее -враг хорошего. Когда лучшее одолевает, хорошо может стать до приторности. Слишком хорошее производно от всё той же манерности или от переусердствования по части поиска совершенства. Когда в современной книге используется старинный способ обозначения абзаца – втяжкой вторых строк (выступами), хочется сказать, почему бы и нет, но слишком красиво: красота искусственно привнесена и выпячена. Впрочем, всё зависит от контекста: «слишком хорошо» проявляется в нагромождении (может быть, и стройном) ничем не приглушённых зрительных прелестей. Всё те же навороты – слишком хорошо бывает и от них.

У голландцев в ходу парадоксальная оценка: «хорошо, но красиво». Или её обратный вариант: «красиво, но хорошо» (53). В этих формулах заключено представление о мере неадекватности красоты и совершенства, а также сомнение в абсолютном достоинстве той и другого. Можно развить: так хорошо, что чревато потерей изящества, или: так красиво, что не совсем хорошо.

Слишком хороший дизайн – не самая большая неприятность, а никакой – отнюдь не самый серьёзный недостаток, порой даже благо. Как охарактеризовать это тонкое состояние?