Идеальный дизайн. Книга без картинок, но с примечаниями
Шрифт:
Графика в слишком тяжёлом и твёрдом облачении парадоксальна в той же мере, как разрисованная снаружи массивная вещь, будь то утюг или автомобиль.
оформление и сочинение
Качеству графической вещи благоприятствует тесное переплетение авторско-редакторской и дизайнерской линий творчества (не путать со случаями нарушения границ компетенции участников графического процесса). Мой пример ~ не указ, но обычно я сам оформляю собственные сочинения. Это крайний и, в принципе, удачный
Слово design абсолютно переводимо на русский: оформление (58), то есть, согласно словарной норме, придание чему-либо окончательной, установленной или необходимой формы. Дизайнер-график придаёт графическую форму сообщению, лозунгу, идейной концепции. Опираясь только на предложенный ему материал, более или менее готовый, только оформляя, он обретает широчайшие возможности для проявления мастерства и артистизма. Именно в рамках оформления дизайнер решает тонкие композиционные, ритмические, цвето-фактурные, а значит, и стилистические задачи.
Вместе с тем в деятельности дизайнера-графика присутствует и сочинительский аспект, аспект относительно вольного придумывания. Дизайнер-сочинитель развивает или привносит смысл, интерпретирует ту или иную идею. Работая над смыслом, он с разным успехом входит в область зрительных иносказаний (59).
Аспект оформления в более-менее чистом виде присущ дизайну книги, у которой есть большой предзаданный текст со своей дографической структурой и литературной формой. Здесь соотношение оформляемого к сочиняемому как правило в пользу первого: почти всё уже сочинено, собрано, составлено автором и редактором.
Второй аспект более существен, например, в дизайне плаката, сувенирного календаря, логотипа. Дизайнер не располагает готовым структурированным материалом. За логотипом и плакатом стоит всего лишь профиль деятельности какого-то заведения, какой-то распорядок, идейная установка, лозунг или всего-то одно малозначащее слово.
Конечно, деление на аспекты – условность. Хотя бы потому, что сочинитель и оформитель сходятся в одном лице, в лице обыкновенного дизайнера – профессионала-визуалиста. Оформитель, в руках которого смысловой материал, вторгается в область работы над самим смыслом: интерпретирует, модифицирует, сочиняет. А сочинитель смысла, придумыватель «ходов», изобразитель оттачивает графическую форму им же построенного визуального высказывания.
Отмечу одну частность. Дизайн шрифта устроен своеобразно: чистейшее формотворчество при высокой степени пред-заданности всё той же графической формы (и, строго говоря, при довольно эфемерной возможности для неповерхностных литературных аллюзий).
Однажды, в надежде приятно удивить одного дизайнера, я показал ему книгу, насыщенную формальными (типографическими) изобретениями. Реакция была холодной: «Но ведь это всего-навсего аранжировка», – кисло промолвил собеседник.
Да,
Русским дизайнерам свойственно недооценивать оформительский (формальный) аспект и, наоборот, переоценивать аспект придумывания, смыслового привнесения. Сказывается груз советской антиформалистической доктрины, давит труднооспоримое задание: добиться «соответствия зрительной формы содержанию оформляемого произведения» (60). На Западе развит культ откровенно хорошей формы, тогда как русский, пожалуй, вообще постесняется назвать форму хорошей, подразумевая относительность хорошего и плохого и опираясь на сомнительный тезис «главное – содержание».
Чтобы прочувствовать эту коллизию, достаточно побывать на «Золотой пчеле». Год от года всё более заметно, как стираются различия между их дизайном и нашим евродизайном. И всё-таки: Запад (включая и самый Дальний Восток) демонстрирует формальную фантазию и блистательное владение самодостаточной графической дисциплиной. Западная форма содержательна именно в силу своей отточенности и изобретательности. Русские более склонны к метафорическим решениям, литературно трактованным графическим построениям.
Однако ресурс возможностей смысловыражения средствами дизайна в общем случае зыбок, посему иносказание зачастую превращается в искусственное нагромождение ради ничтожного смысла, воспринимается как некоторое ненамеренное лукавство, как выстрел из пушки по воробьям (61). Как ни парадоксально, банальность сопутствует выдумкам и затеям, но меньше грозит продуктам «беззатейного» оформления.
Работа над формой, чистое формотворчество – дело куда более основательное. Здесь роль дизайнера абсолютна, и без разработки формы дизайн немыслим. Выражаясь наукообразно, оформление имманентно дизайну, в нём суть профессии.
Что касается сочинения, придумывания, то, строго говоря, без него можно вообще обойтись. В деятельности дизайнера (я не беру творчество иллюстратора) сочинение – всегда поиск какой-то плодотворной зацепки, а успех сочинительства – дело случая. К тому же, смысловое содержание, можно надеяться, исчерпано самим заказом, быть может, слегка доработанным с участием дизайнера.
Заголовок данной главы мог быть и таким: «Хорошая форма и вымученное содержание». Если поставить «или» и добавить знак вопроса, то я бы дал «крамольно» твёрдый ответ: конечно – хорошая зрительная форма.
картинками и словами
Картинки сочиняют, словесный текст оформляют. Как выразительные средства, изображение и текст равноправны, так что уместно мимоходом задаться безответным вопросом, почему книга без картинок (и украшений) пользуется у нас меньшим культурным покровительством, чем иллюстрированная (и декорированная). Впрочем, собственно иллюстрации – дело иллюстраторов, а здесь меня интересует сочетание визуального и вербального начал в деятельности самого дизайнера.