Идеальный финал

Печев Сергей Александрович

Эта фраза вызвала волну смеха, которая вырывалась изо рта парня, разносясь по комнате, как ветер кружит за окнами белые хлопья ледяной пыли. Мысли уходили куда-то вверх. Казалось, Джимми вызвал лифт, чтобы уехать в небесные палаты, но отправил туда лишь мысли, оставив свое тело на том же этаже. Они кричали, старались вырваться из механической ловушки, открывая липкими руками прозрачные двери, смотрели усталыми глазами, как мелькают этажи, проносятся тысячи глупых жизней, людей, их ссоры и проблемы, но не могли остановить движение лифта, надеясь, что вместо потолка, их разум обнаружит бесконечные белые небеса. Но ни они, ни сам Джимми даже не подозревали о том, что лифты не идут к небу, оставаясь где-то между. В величественных палатах поднебесья.

И вновь, тяжелый звук письма оторвал

парня от красоты, от прощального танца, момента, где он, со слезами на глазах, машет рукой усталым мыслям, отпуская их вверх.

Ведьма: «Мы завтра сможем еще пообщаться?»

Джимми: «Да»

Ведьма: «Ты не обижайся, мне рано вставать, поэтому нужно выспаться. Я очень рада была поговорить. Надеюсь, завтра пообщаемся еще больше. А теперь, давай, желай мне сладких снов, присылай еще один стишок и сам ложись спать. Поздно уже»

Джимми: «Самых великолепных сновидений, солнце. А вот и стихотворение:

Капли дождя коснутся земли,

Мешая багровые реки.

По линиям жизни в крови

Душа уходит из вены.

Мимо мелькают машины,

Реклама зомбирует массы.

Остаться в бетонной трясине,

Так и не сняв свою маску.

Люди увидят лишь психа,

В образе безликого тела.

Сердце — все та же резина,

Которую рвали мы смело.

Спи сладко. Пусть ангелочки хранят твой крепкий сон»

Ведьма: «А ничего веселее не нашлось?»

Джимми: «Извини, но таков мой стиль. Больше присылать не буду. И вообще, марш спать! Бегом!»

Ведьма: «Ого, какой властный. Мне нравится. Сладких снов, милый. Мы с тобой еще завтра поговорим. Целую в щечку»

Парень погасил монитор, чтобы он не бил по глазам своим ярким светом, и откинулся на кровать, уперев зрачки в потолок. Словно кубик Рубика, мысли собирались в четкие грани. Что-то скулило внутри, будто собака на поводке, которая ждет своего хозяина под проливным дождем. Джимми вновь взял в руки тетрадь и ручку:

«13 января 2011 год.

Время.

И снова, здравствуй. Интересно, ангелы используют лифты? Или крылья? А может, их и нет вовсе? Секунды. Как перья на циферблате, как нимб над моей головой, прикрученный к стене. Часы тихо шепчут название грустных песен. Сколько жизней в каждой секунде? Новые глаза видят свет, лица докторов, утро, великолепное солнце, или потухшие зрачки наблюдают последний молчаливый вздох своих пастей! Чарующий аромат стука, тиканья часов. А где он? И где теперь я? Ответь. Но ты снова промолчишь, впитав мою грусть. И на том спасибо. И если бы не секунды, то чтобы стало со мной? Доли малейших ударов черных стрелок решают судьбу. Чуть раньше, и я бы лежал, впитывая танго смерти! Время — мой ангел. Нет! Его крылья. Она.

Эта девочка, что спасла меня, необдуманно, не зная, достойна быть ангелом. Разве нет? Она даже не подозревает, как много сделала для меня. Одно письмо, пара слов — жизнь. И как она ничтожна в мире, где остановилось сердце социума, а у художников кончилась краска. Этот добрый мягкий свет рисовал ее силуэт перед моими глазами. Так легко. Вуалью тысячи цветов. Спасибо ей.

А сейчас мне нужно спать. Я рад, что ты есть у меня, такой молчаливый, но верный. Спасибо тебе. До скорого!».

Джимми отложил тетрадь, плавно закрыв усталые веки. И в сонном разуме, будто кистью на белом холсте, кто-то начал рисовать совершенно другой мир, наполненный полетами, красотой и искусством. Казалось, даже запах имел свою форму.

Большие бутоны красных и белых роз,

наполненных до краев чистой освежающей росой, легко покачивались на ветру, теплые порывы воздуха словно пели им свои колыбельные, убаюкивая пожар в выдуманных сердцах. Где-то вдалеке мерцает белый свет, будто неправильный маяк, манящий к себе корабли для того, чтобы разбить их о прибрежные скалы. И среди этого нетронутого великолепия чувств и пейзажей, так одиноко, парит превосходная бабочка, чем-то отличающаяся от других. Черные крылья рассекают талый, теплый воздух, касаясь бутонов цветов, тем самым выплескивая из них капли кристально чистой росы. Ее полет так прекрасен и неповторим. Все окружающее перестает иметь свое значение, лишь только она в фантастическом мире, где нет несовершенных деталей. Метр за метром, едва паря в невесомой структуре красок, бабочка приближалась к этому маяку, который собирается уничтожить ее. И так хочется оборвать полет, крикнуть: «Стой!» — но ты слишком очарован, чтобы даже произнести хоть звук, это великолепие останавливает дыхание из твоей пасти, нет ничего настоящего и вымышленного, есть лишь этот миг. Все ближе и ближе она подлетает к своей смерти в то время, как твои глаза наливаются слезами черно — белого макияжа чувств и эмоций. И вот этот момент, белый свет постепенно втягивает в себя обличие чистой красоты, разрушая его на тысячи детализированных осколков. И как только бабочка пропадает из виду, легкий, едва уловимый, хлопок доносится из белой бездны. И вот уже сотни красивых, черных лепестков сильным порывом возвращаются назад, начиная кружить и медленно падать вниз, растворяясь в фантастическом танце.

Глава 2. «Однажды, воздух будет перекрыт».

Пронзительный, противный сигнал телефона врывался в уши, спуская механизмы тяжелых свинцовых пуль, которые стреляли прямо в разум. Джимми медленно открыл усталые веки, взял аппарат и нажал на кнопку:

— Алло — произнес парень болезненным и сонным голосом

— Привет. Это Мэри. Ты еще спишь? — красивый женский голос обласкал слух Джимми — Я тебя разбудила?

— Нет. Я давно уже не сплю — соврал парень, еле поднимаясь с подушки — Что-то случилось?

— Да. Ты можешь приехать сегодня для стажировки?

— Конечно. Адрес тот же?

— Да. Через сколько ты будешь? — девушка продолжала сыпать вопросы, как соль, падающая в блюда через металлическое сито

— Час — коротко бросил Джимми, чувствуя ступнями холодный пол комнаты

— Жду. До скорой встречи — произнесла девушка, и ее голос сменился частыми сигналами на линии связи.

Голова сильно болела после вчерашнего алкоголя. Неприятный аромат во рту пробуждал приступы рвоты. Хотелось воды. Около кровати валялись бутылки, потушенные сигареты, а в комнате пахло никотином. Джимми еле передвигался, каждый шаг приносил очередную дозу боли, которая пронзала разум острыми иглами. Парень приоткрыл форточку, несмотря на холодный ветер, ласкающий ледяной январь, и отправился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Промерзший кафельный пол уже не давал тепла, зарисовывая усталое тело. Капли воды били по раковине, скатываясь с лица, словно насмехаясь над парнем. Опухшие глаза, красные от пьяной боли и слез, виднелись между усталыми веками. Руки тряслись. Столько мыслей кружили в голове, что, казалось, она скоро лопнет, освободив слова, скинув с них железные цепи черепной коробки. Спустя несколько минут, на кухне уныло свистел чайник, смешиваясь с громкой музыкой, которая сотрясала стены комнаты, пробуждая сонный разум. Джимми проверил все ли он взял. Ключи, телефон, деньги были при себе. Дверь тихо скрипнула, и парень выпустил свою душу в холодный январь, растворяясь в величественном пепле небес.

Хлопья снега падали на куртку, оставляя мокрые следы. Сотни людей пытались успеть на работу, маскируя злые оскалы под добрые улыбки. Это так мерзко. Старые модели машин загрязняли воздух, смешивая с ним едкий запах бензина, оставляли следы шин на белом полотне. Автобус был забит до отказа. Люди, словно рыбки в банке, прижимались плечами, чувствовали запах друг друга, звери. Джимми кое-как отвернулся к окну. Наушники выдавали мелодии, а глаза устремились куда-то вдаль, глубже проекции вашего мира.