Идеальный мир для Демонолога 5
Шрифт:
Короткая очередь, и один из вертолетов задымился, начав уходить в сторону. Но второй успел выпустить две ракеты и также стал палить из своего пулемета прежде, чем Художник успел срезать и его.
— Обнаружены повреждения! Производится анализ, — роботизированный голос спокойно докладывал о произошедшем, тогда как по лбу Художника градом стекал пот. — Пробитие корпуса! Повреждения незначительные, основные системы не задеты!
По идее, это должно было успокоить пилота, но пот по его лицу теперь потек нескончаемыми ручьями, а руки его затряслись. Перед глазами сразу всплыла картинка. Ирина с указкой в руках…
Так вот, за повреждения корпуса, пусть и совсем незначительные, обычно полагался удар по пальцам. Почему? Ведь если повреждения незначительны, значит, можно не обращать на это внимания. Но нет. Как говорила Ирина: «кому это чинить? Тебе? Нет, Империи. А твоя задача не разорять Империю, а защищать ее…». Ну и всё в таком духе. Каждое повреждение техники заканчивалось длинной лекцией, после которой в обязательном порядке шли побои для закрепления информации.
Вот и сейчас Художник слышал сообщение системы, а перед глазами Ирина. Очень недовольная Ирина с указкой в руках, стоит и укоризненно качает головой.
— Да я сам эту царапину закрашу! — взревел пилот. — Не надо лупить меня указкой!
— Вертолет такого класса может выдержать многое, и большая часть повреждений не навредит его основным функциям! — прорычала воображаемая Ирина. — Но технику надо беречь, особенно казенную. Вот купишь свой вертолет и делай с ним, что хочешь!
— Да ты что, жена моя, что ли, чтобы нотации мне читать? — Художник снял ботинок и кинул его в Ирину, но, ожидаемо, тот пролетел сквозь нее.
— Кто знает, Художник, как повернется судьба… — оскалилась она и, спустя мгновение, исчезла, оставив бледного пилота истекать холодным потом.
— Залета-а-а-ай! — верещал Художник, тогда как его вертолет летел задом и распахнутым задним люком загребал песок.
Я же мчался на своем драндулете с коляской и выжимал из него все соки. Правда, соков этих осталось совсем немного, ведь в люльке лежит всякий хлам, а позади, вгрызаясь в песок, волочится связка из самых разных пулеметов. Ну что успел снять с поезда, то и прихватил. Разве что уцелело не так много, большая часть состава сейчас пылает и взрывается.
Мотоцикл в последний раз чихнул, икнул, и стал замедляться. Но Художник к этому моменту уже подвел свою машину и, зачерпнув нас, словно ковшом, сразу стал набирать высоту.
— Всё! Ха! — пилот ловко орудовал рычагами и параллельно выстраивал маршрут, оставляя отметки на интерактивной карте. — На базу!
— Эмм… — скривился я. — А с чего ты так решил?
— Ну, мне было приказано отправиться за тобой… — замялся Художник. — Забрать и… дальнейших указаний не было, а значит, пора возвращаться на базу.
— То, что дальнейших указаний не было — не значит, что они не появились сейчас, — развел я руками.
— И куда мы в таком случае летим? — обреченно выдохнул тот.
— Мы летим бесить османов, — не понимаю, почему он сам не догадался? Топлива в баках предостаточно, время свободное есть. Так почему бы не провести его с пользой? Ведь что может
— Но как ты предлагаешь бесить их? — возмутился Художник. — Мне уже нечем бесить, патронов почти не осталось, да пара ракет под крыльями висит.
— Ничего, что-нибудь придумаешь, — отмахнулся я. — Будем летать вокруг их базы ПВО, как комар над ухом. И чтобы ни одна ракета по нам не попала, понял? — пригрозил ему пальцем.
— Командир, ты сейчас серьезно? — сник пилот.
— А что такого? Я тебя не для легких прогулок на обучение отправлял, — пожал я плечами. — Всё, полетели, в общем. Есть тут одно местечко, совсем недавно о нем узнал.
— Наша смерть будет на твоей совести, — буркнул Художник.
— Насчет этого не переживай, совести у меня всё равно нет.
Собственно, пока мы говорили, всё уже началось. Загорелись красные огоньки, всякие датчики начали верещать, как в последний раз, а я накрепко зафиксировал себя в кресле и просто получал удовольствие от полета. Вверх, вниз, затем куда-то вбок, после чего нас закрутило. Мир мелькал перед глазами, переворачивался, крутился, и всё это время вокруг гремели нескончаемые взрывы. Тогда как Художник полностью сконцентрировался на управлении вертолетом и словно слился с ним воедино. Он дергал рычаги, жал какие-то кнопки, постоянно щелкал тумблерами, и казалось, будто ему не приходится задумываться ни над одним действием. Всё четко выверено и находится под полным контролем. Так что я окончательно расслабился и просто получал удовольствие, словно катаюсь на карусели, а не летаю над вражеской базой противовоздушной обороны.
А вскоре стали ясны причины, почему Художник так старается. Ведь по нам действительно не могли попасть ни одной ракетой, хотя они и были все сплошь самонаводящиеся. Как это возможно? А тут всё просто. Главное — правильно замотивировать человека, а он уже сам придумает, как сделать всё максимально хорошо.
— Я не пойду на переаттестацию! — взревел пилот и машина ухнула вниз, открыв огонь по скоплению врага. — Никогда больше!
Начальник османской базы противовоздушной обороны едва переводил дух и недоуменно смотрел в окна высокой башни на развернувшуюся перед ним бредовую картину. Ему пришлось хорошенько пробежаться, ведь путь сюда неблизкий. Из защищенного подземного бункера, в котором он проживает, мужчину срочно вызвали подчиненные и даже не смогли объяснить, что там наверху происходит.
Ведь действительно непонятно. Что это за вертолет, почему он так странно летает, почему ракеты не могут попасть по нему и проносятся мимо, и главный вопрос — где законы физики, когда они так нужны? Ведь этот вертолет явно их не соблюдает и творит, что хочет.
— Но ведь на такой технике невозможно сделать мертвую петлю! Да и бочку тоже не получится! Он не может так быстро останавливаться, его мотор на такое не рассчитан! — держался за голову начальник и задавал вопросы даже не своим подчиненным, а скорее Вселенной. Вот только она молчала и вместе с остальными спокойно смотрела на бешеный вертолет. — Да что стряслось? Откуда он взялся? — бедолага даже протер глаза, надеясь, что всё это ему снится и он просто пока не проснулся.