Идеальный вальс
Шрифт:
– Один из принципов леди Августы: джентльменам полезно удивляться. Мы не какие-то побрякушки, брошенные в коробку и вынужденные ждать, когда их оттуда извлекут. Мы независимые леди. У нас появилась возможность порадовать себя, доставить себе маленькое удовольствие, леди Элинор. Воспользуемся ли мы ею или дадим ускользнуть от нас?
Леди Элинор пребывала в нерешительности.
Хоуп продолжила:
– Конечно же, я пойму, если вы захотите остаться здесь и перекинуться парой слов с мистером Бемертоном...
Леди Элинор встала.
– Конечно же, нет! – ее дыхание сбилось. – Я питаю к нему отвращение.
Но когда Хоуп открыла дверь, ведущую в коридор, она столкнулась с Джеймсом, лакеем.
– Извините, мисс Хоуп, – сказал он. – Приказ от миссис Дженнер – не впускать никого из посетителей, за исключением ее или мистера Бемертона – он сопровождает вас сегодня. А мистер Бемертон еще не вернулся.
– Превосходно, Джеймс, но мы собираемся выйти, а не зайти. Так что, будьте любезны, отойдите в сторону.
Джеймс заколебался.
– Дже-еймс, – протянула Хоуп тоном хорошо ему известным.
Джеймс выкатил глаза.
– Мисс Хоуп, вы же прекрасно знаете, она хотела, чтобы вы оставались здесь.
Хоуп мило улыбнулась.
– Кабы сивому коню да черную гриву [48] , Джеймс... Кроме того, вы не можете лишить свободы передвижения леди Элинор, а она хочет выйти из ложи, а миссис Дженнер приказала мне оставаться с ней. Я и не мечтаю о неповиновении. – Она грациозно проследовала мимо него. – Присмотри за ложей, хорошо? В ней остались наши вещи.
[48]
В оригинале здесь текст: «If wishes were horses», что является частью «If wishes were horses, beggars might ride» – Если бы желания были лошадьми, нищие могли бы ездить верхом (англ. поговорка) – равнозначна нашим: «Кабы сивому коню да черную гриву, был бы буланый»; «Если бы да кабы, во рту выросли бы грибы»
Джеймс покачал головой.
– Что за неудачный день, мисс...
Но Хоуп и леди Элинор уже ушли, спеша к той части коридора, где зрители собирались во время перерыва, чтобы поговорить. Не стихающий шум громких голосов, запах пота и слишком сильно надушенных людей оставляли неприятное впечатление.
Увидев толпу, леди Элинор заколебалась, нервно сжав шаль и ридикюль.
– Ужасная давка. Вы уверены, что нам следует туда идти? Не думаю...
– Что вы хотите, встретиться с графом или покорно вернуться в ложу?
Леди Элинор на мгновение задумалась, затем кивнула головой.
– Да. Да, конечно. Очень хорошо. Идемте, мисс Мерридью.
Хоуп улыбнулась.
– Зовите меня просто Хоуп, ведь теперь мы соучастники преступления.
Леди Элинор покраснела.
– Спасибо. Я польщена, – сказала она, ее голос дрожал от напряжения.
Хоуп, выслушивая ее признательность, вдруг поняла, что леди Элинор не знакома дружба, которую она и ее сестры считали само собой разумеющейся. Она посмотрела на маленькую, худенькую, но уже взрослую женщину, одетую в ужасную серую одежду, чьи волосы были скручены сзади в тугой пучок, и обнаружила, что протягивает ей руку:
– Леди Элинор, мне кажется, мы сумеем стать друзьями, как вы думаете?
Некоторое
– О! Да, пожалуйста, – она с глубокой признательностью пожала руку Хоуп.
И Хоуп решила обязательно что-нибудь сделать для леди Элинор. Она не знала что именно, но что-то непременно было необходимо. Если простое предложение дружбы от девушки младше ее на десять лет могло довести леди Элинор до слез, становилось совершенно очевидно, что в ее жизни этой самой дружбы явно недоставало.
– Пойдемте, – Хоуп взяла ее за руку. – Все будет отлично! Только позвольте мне представить вас этому музыканту.
В толпе поверх голов людей она заметила мистера Рейна, направляющегося обратно в ложу и идущего прямо в их направлении. Он еще не заметил девушек, и Хоуп заколебалась, пытаясь решить, позвать его с собой или попытаться избежать столкновения.
Слева от нее располагалась узкая дверь, явно служебная. Хоуп знала, этот выход ведет на лестницу для прислуги и других служащих, и им можно воспользоваться, чтобы обойти скопление людей, находящихся прямо перед ними. Однажды некий джентльмен попытался уговорить ее проскользнуть туда, без сомнения, в надежде украсть поцелуй. Она, естественно, отказалась, так как ненавидела темные узкие лестницы. К тому же ей не нравились подобного рода джентльмены.
– Ты потерялась, да, моя маленькая красотка, куда ты так торопишься? – элегантно одетый молодой человек, очевидно не привыкший пить слишком много, протянул руку и схватил Хоуп за предплечье.
– Отпустите меня! – она попыталась вывернуться. Друзья молодого человека тут же их окружили, отпуская шуточки и смеясь. Разумеется, они тоже выпили лишку.
– Эй, ты, ну-ка отпусти меня! – приказала Хоуп ледяным тоном.
Молодой человек засмеялся.
– Какая надменная красотка! – воскликнул он.
Всей компании это показалось очень забавным.
– Что за надменная красотка! Надменная красотка! – принялись дразнить они.
Хоуп бросила тревожный взгляд из-за плеча. Мистер Рейн все приближался. Его лицо окаменело. Он все видел. С трудом пробираясь через толпу, он находился на расстоянии двадцати или тридцати ярдов от них.
– Отпустите же! – Хоуп сильно наступила мужчине на ногу, он выругался и освободил ее под громкие насмешки со стороны своих друзей. Хоуп быстро отступила, прежде чем он снова вздумал схватить ее, и поняла, что стоит спиной к служебной двери. Если они воспользуются запасной лестницей, то можно будет избежать сцены, которая непременно последует, стоит мистеру Рейну оказаться на месте событий; и что-то ей подсказывало, между ним и компанией пьяных молодых людей не будет никаких разговоров.
– Сюда, – потянула она леди Элинор, на которую молодые люди не обратили никакого внимания. – Мы можем обойти толпу и подняться обратно на этот этаж, перейдя на другую сторону зрительного зала. – Она впихнула леди Элинор в темное пространство впереди себя и последовала за ней, закрыв за собой дверь.
Кромешная тьма.
Она сомкнулась над Хоуп, подобно темнице, мрачная и удушающая. Она попыталась глубоко вздохнуть, но ее грудь словно сдавило, как будто что-то тяжелое навалилось на нее.