Идеалы мисс Райт. Дилогия
Шрифт:
– Вот! – Заявил Ферран, прежде чем я успела набрать в грудь воздуха, чтобы заорать. – Сделай что-нибудь! – Длинный палец хама, без спросу перешедшего на «ты», невоспитанно указал в дальний угол, где на потертом бархатном диванчике, громко, с подвываниями, всхлипывая и размазывая слезы по опухшему лицу, рыдала Дайана Рю. Хлопок за моей спиной ознаменовал извечный мужской вариант решения проблем подобного рода – позорное бегство!
Нет, ну это же просто издевательство над журналистской этикой! Провокация, принуждение пойти на сделку с совестью! Ну как, как работать в таких условиях?
Ситуация до странности напоминала дневную. Я снова
Наконец всхлипы стали реже, а взгляд едва-едва видимых в щелочки между побагровевшими веками глаз приобрел некоторую осмысленность. Воспользовавшись передышкой, я поспешила налить воды из графина на столике в стоявший рядом с ним стакан и сунула его в трясущиеся от нервного перенапряжения руки Дайаны. Та покорно отпила и закашлялась. И без того малопривлекательная девушка смотрелась настолько жалко, что, конечно же, ни о каких расспросах, тем более с применением легкого шантажа, не могло быть и речи.
К своему стыду я могла думать лишь о том, как бы побыстрее сбежать подальше и от зареванной мисс Серость, и от всей неловкой ситуации в целом. Но прежде следовало привести бедняжку в относительно приличный вид. Как назло салфетки никак не желали находиться, подло скрываясь от меня где-то в недрах сумки. Отчаявшись, я вытряхнула все ее содержимое на диванчик, рядом с икающей над стаканом Ди. Разумеется, искомое выпало последним, увенчав горку всякой всячины. Кое-как запихав обратно блокноты, записи Румиты, сценарий, ручки, зеркальце, расческу и прочую мелкую дребедень, я соорудила из бумажных платочков примочки, банально окунув их в воду и водрузив на опухшие веки мышки, и велела ей посидеть так хотя бы минут пятнадцать. После чего с почти чистой совестью направилась к выходу.
Тихое «Побудь со мной!» настигло меня практически у самого порога.
Надо было уйти, но я не смогла. Вернувшись, уселась на стул, напротив дивана, занимаемого Дайаной, и приготовилась ко второму акту драмы. Смотреть на опухшую мышь было не то чтобы неприятно, но как-то неловко. От навязанной роли свидетельницы столь плачевного состояния и духа, и тела становилось все больше не по себе, и я принялась изучать интерьер фургончика.
Обстановка никак не соответствовала звездному статусу хозяина. Кроме старенького столика и пары еще менее юных стульев, шкафчика с напитками, трюмо, уставленного баночками, и главного элемента – потрепанного жизнью и временем дивана – в прямоугольном помещении больше ничего не было. Низкий потолок украшала трехрогая люстра с облезлой позолотой, пол укрывала грубая циновка, шторы отсутствовали, стены обтягивал грязно-серый материал, похожий на холст, а углы могли похвастаться коллекцией паутины.
Я вдруг подумала, что раз в фургончике нет кровати, то значит, со своими дамами великолепный Ферран Истэн «общался»
Молчание явно затягивалось, и я уже почти собралась тихонько удалиться, как Ди решила заговорить.
– Почему мужчинам так важна внешность? – Сняв примочки с век, произнесла она. Голос мышки после рыданий звучал иначе – грубее – и совсем не походил на писк.
Вопрос был слишком сложный, чтобы вот так, сходу, на него ответить, но Дайане и не нужен был мой ответ. У нее имелся свой, и поделиться им по воле случая она желала именно со мной.
– Глупцы! – воскликнула Ди, шумно высморкалась и посмотрела на меня. Краснота и припухлость ее век немного спали, но в целом облик девушки, и без таких дополнений непрезентабельный, оставлял желать много лучшего. – Почему они видят только яркую обертку? Кидаются на пестрые фантики и так увлекаются их разглядыванием, что даже не замечают содержимого! – Горечь в этих словах была такой искренней, пронзительной, что мне даже показалась, что я ощущаю ее на языке. – Впрочем, – смерив меня изучающим взглядом, продолжила Дайана, – тебе не понять! Ты хорошенькая! – Припечатала она обвиняюще.
Многие девушки в Лайтхорроу с ней бы поспорили – сочетание светлых волос и темных глаз считалось в нашем захолустье не слишком привлекательным, а нежелание тратить по два часа каждое утро на прическу, макияж и выбор наряда приравнивалось местными красавицами чуть ли не к преступлению. Меня же собственная внешность устраивала. Я вполне отдавала себе отчет, что, например, Руперт слегка увлекся мной только от скуки и под влиянием момента – ворвавшись тогда в кабинет во встрепанном виде, я невольно выделилась среди прилизанных кандидаток. В обычной ситуации такой, как он – опытный, пресыщенный, избалованный женским вниманием – никогда не обратил бы на меня внимания, но и я могла по-настоящему нравиться и знала об этом.
Вот только делиться с Ди этими размышлениями явно не стоило, а как-то отреагировать было надо. Можно было просто поддержать высказывание мышки, покивать, назвать всех мужчин поголовно недалекими идиотами, но дурацкий порыв помочь свел на нет эту возможность поскорее завершить беседу.
– А разве только мужчинам это важно? – произнесла я осторожно.
После недавней истерики от Дайаны я ожидала чего угодно: от новых рыданий до того, что она набросится на меня с кулаками. Успокаивало лишь то, что с худенькой, бледненькой и слабенькой мисс Рю я как-нибудь справлюсь. К счастью, драки не последовало. Ди молча смотрела на меня своими мышиными глазками из-под припухших век и казалась готовой выслушать. И даже услышать! И я решила говорить начистоту.
– Разве ты не замечаешь внешности своего начальника?
– Причем тут Мистер Истэн? – Потупившись, буркнула Дайана.
– Притом, что ты в него влюблена! – Уверенно заявила я. – И не отрицай, это очевидно.
– Я люблю его не за внешность, – чуть слышно произнесла мышка, впившись пальцами в край дивана – вероятно, чтобы сдержаться и не вцепиться мне в волосы.
Все же уровень нашего с ней знакомства не предполагал подобных откровений, и вряд ли ей было приятно, что посторонний человек так бесцеремонно обсуждает самое сокровенное.