Идеи эстетического воспитания. Антология в 2-х томах, том 2
Шрифт:
Интересно, осознаёт ли он сам, как далеко может зайти эта идея?
Я одобрительно кивнул.
— Значит, договорились. Через полгода — первый образец. Через год — серийное производство.
Мы снова чокнулись бокалами.
— За сотрудничество, — сказал Яковлев.
— За технологии будущего, — добавил я.
Когда мы вышли из ресторана, Евгений Александрович всё ещё был под впечатлением.
Свежий вечерний воздух, вдалеке слышался лай собак и скрип колёс — жизнь колонии
— Знаете, Кирилл Павлович, — сказал мужчина на прощание, — я думал, что сегодня просто заключу очередную сделку. Но, кажется, мы с вами приобрели нечто большее.
— Это только начало, — ответил я, глядя как его карета медленно подъезжает к ресторану.
Яковлев уехал обратно на «большую землю», туда, где действовали совсем иные законы, но где теперь тоже грядут перемены.
А я остался стоять у ресторана, наблюдая закат. Последние солнечные лучи играли на хромированной окантовке автомобиля, словно торопя меня в путь.
Ещё пара дней рутинных дел, с которыми я быстро справлюсь, а затем поездка к Бадаевым в колонию «Яковлевка». Эта мысль согревала приятным предвкушением. Ведь мне ещё не доводилось бывать там, а значит, впереди новое приключение.
Глава 18
Я вышел из дома, намереваясь отправиться в колонию «Яковлевка», где под руководством Бадаевых уже началось строительство литейного завода.
Утро встретило меня ярким солнцем, поднимающимся над крышами деревенских домов и окрашивающим всё в золотистые тона. Воздух был свеж, а на траве ещё лежал утренний туман, словно ночь не хотела уходить.
Стоило только выйти на дорогу, как я заметил знакомую фигуру подростка, бегущего со всех ног.
Это был Лёня, сын Осипа, которому ещё в Новоархангельске я поручал всякие мелкие дела.
Удивился, так как давно его не видел здесь.
— Успел, — выпалил он, подбежав ко мне и тяжело дыша. — Боялся, что вы уже уехали.
— Лёня, что случилось? — спросил я, останавливаясь.
— Мы нашли его! — коротко бросил парень, пытаясь отдышаться.
— Кто «мы»? И кого вы вообще искали? — нахмурился я.
— Вы просили найти владельца оружейной лавки в Балтийске, — Лёня немного успокоился, но всё ещё говорил сбивчиво. — Я подключил ребят из мастеровых кварталов. Беспризорников. Они знают столицу колонии лучше всех. И они нашли его.
Хорошо. Очень хорошо.
— Молодец, — я хлопнул парнишку по плечу.
Сразу после переезда в центральную колонию я дал Лёне задание найти оружейника Пермяка, владельца лавки, у которого мы с друзьями взяли оружие перед прорывом из окружения.
Нужно было отдать мужчине тот долг, благодаря которому мы спаслись.
— Где он?
— В рабочем
Пришлось отложить поездку. Это было важнее. Ну что ж, думаю, справлюсь быстро. Если что, наверстаю время в пути.
Мы отправились в город, в неприглядные рабочие районы, куда редко заглядывали состоятельные горожане. Грязь под ногами, въедливый запах дешёвого самогона, редкие настороженные взгляды местных — всё говорило о том, что жизнь здесь была не сахар.
Здесь не было притворства. Только правда. И выживание.
Подъехав к углу одной из улиц, увидели чумазого босоногого мальчишку. Он помахал рукой, а потом указал на узкий проход между домами.
Мальчик привёл нас к полуразрушенному зданию: трещины в стенах, покосившиеся ставни.
Внизу, в подвале, на грязном тюфяке сидел мужчина.
Растрёпанная борода, впалые щёки, одежда в лохмотьях. Но глаза… глаза были живыми. Ясными.
Он сохранил в себе остатки силы. Даже в этом полуразрушенном подвале.
— Вы владелец оружейного магазина в Балтийске? — спросил я.
Мужчина медленно поднял голову. Его голос был хриплым, но не сломленным:
— Бывшим. Теперь лавки нет. Как и Балтийска.
Стало сразу понятно, что произошло. Не нужно было ничего объяснять. Достаточно взглянуть на него. Пермяк потерял всё.
Я внимательно осмотрел оружейника. В этом человеке ещё теплилась сила.
— Пойдёмте, — коротко сказал я, протягивая руку.
Он уставился на мою ладонь, потом на лицо, будто проверяя, не насмешка ли это.
Мы пришли в небольшой трактир неподалёку.
Заказал горячую похлёбку, хлеб, кружку крепкого чая. Мужчина сначала нехотя на меня посмотрел, словно я подносил ему подачку.
Но я лишь доброжелательно кивнул.
— Ешьте, пока не остыло.
Он начал есть медленно, аккуратно. Не торопился, не набрасывался на еду, хотя по его впалым щекам и дрожащим рукам было ясно, что мужчина давно не ел досыта. Но даже в этом была какая-то гордость. Словно он всё ещё считал себя человеком, а не жертвой обстоятельств.
Когда Пермяк доел первую тарелку, я заказал вторую.
Но к ней он не притронулся. Взгляд оружейника стал тяжёлым, изучающим.
Достал кошель с золотыми и положил на стол.
— Вот. Возьмите.
— Я не просил милости, — отрезал он, отстраняясь.
— Это не милость. Это долг.
Он уставился на меня.
— Я вас не знаю, молодой человек. Вы у меня точно ничего не занимали.
— Но я знаю вас. Вернее, знал вашу лавку. Оружие, которое мы там взяли, спасло нам с друзьями жизнь, когда мы прорывались из окружения монстров.