Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
смерти» или «стать президентом страны, которого будут уважать
граждане и почитать будущие историки» или «стать великим
философом, труды которого будут переиздаваться и изучаться
в течение столетий», — это всегда испытания, поскольку полного
контроля над ресурсами и процессами здесь не бывает никогда.
Как видим, мечты напрямую связаны с испытаниями, однако не все
мечты, а только те, что связаны с реальными действиями по
воплощению, когда есть возможность определить, была ли мечта
достигнута. Пустые мечтания, для реализации которых ничего не
делается («маниловщина»), не приводят ни к каким испытаниям.
Религиозная мечта «спасти свою вечную душу», когда человек
сознательно ведет добродетельную жизни и избегает грехов, могла бы
считаться испытанием, но только при условии надежного знания о
посмертной судьбе его/ее души, что, увы, человеческому разуму
недоступно.
75
Аксиология мечты: критерии оправданности
При рассмотрении основных типов мечтаний мы видели, сколько
разных функций выполняют мечты (утешение, компенсация,
легитимация власти и режима, обоснование норм и т. д.). Для каждой
такой психологической, социальной, политической функции есть свои
критерии адекватности мечты, значимые для успешного выполнения
того или иного предназначения. Отвлечемся от этих функций, которые
будем считать побочными, и сосредоточимся на требованиях к
мечтам-ориентирам, которые предназначены для осуществления, пусть
и в далеком будущем.
Тесная связь мечты и испытания уже дала нам две важные
подсказки: мечта должна приводить к реальным действиям,
направленным на ее осуществление (пусть опосредованно), должен
иметься способ определения того, выполнена мечта или нет.
Есть ли ценностные ограничения относительно содержания мечты?
Люди способны мечтать о самом разном. Возьмем для простоты
условные политические и религиозные мечты глобального масштаба.
Убежденные коммунисты до сих пор мечтают о построении
коммунизма во всем мире.
Оставшиеся поклонники Гитлера вполне могут мечтать о
глобальной победе фашизма.
Для левых активистов естественна мечта о всеобщем социальном
равенстве.
Для сторонников правых, консервативных идей столь же
естественны мечты о приведении всего человечества к
традиционным нормам семьи, почитания старших, подчинения
установленному порядку, соблюдения обычаев и т. п.
Католики не так уж давно (по историческим меркам) мечтали об
обращении всех народов в католическую веру.
Современные мусульмане крайних толков вполне
о том, чтобы на земле уже не осталось неверных — не
верующих в Аллаха.
Буддисты и конфуцианцы способны мечтать о том, чтобы свет
соответствующей мудрости распространился среди всех
народов и культур.
Американские лидеры, как мы видели не так уж и давно,
проникались мечтой об установлении демократии по
американскому же образцу в далеких мировых регионах, и ради
этого ввязывались в войны, которые даже при выигрыше не
вели к планируемым результатам.
Можно ли оценивать эти конкретные мечты, не впадая в ловушку
конкретных же систем ценностей? Несложно обвинять коммунизм как
с либеральных, так и с фашистских позиций, несложно обвинять
буддизм с христианской точки зрения и наоборот. Такого рода споры,
76
как давно известно, не приводят к каким-либо позитивным
результатам, а ведут только к углублению взаимного отчуждения.
Считать допустимыми и законными любые мечты — тоже не выход.
Никак невозможно согласиться с мечтами установить на всей планете
гитлеровский рейх, сталинский коммунизм или халифат под
управлением Аль-Каиды или ИГИЛ. Есть ли общая нейтральная
платформа, позволяющая отвергнуть такие глобальные мечты
принципиально, а не потому, что «они нам не нравятся»?
Как ни странно, вполне достаточным правовым документом
является Всеобщая декларация прав человека. Ее нормы защищают
права, свободы и достоинство отнюдь не только представителей
Западного мира (как утверждают критики этого документа).
Мусульманин, буддист, православный, конфуцианец и язычник
равным образом находятся под защитой норм этой Декларации
(разумеется, речь идет о принципе, а не о том, как реально
в конкретных местах защищены утверждаемые в ней права и свободы).
Данная система норм имеет также солидную философскую,
аксиологическую основу. Ее называют по-разному: минимальные
ценности, тонкий слой ценностей, общезначимые ценности. Суть
последних состоит в том, что общезначимые ценности фиксируют
необходимые условия для реальной возможности разным группам и
индивидам осуществлять свои собственные ценности. Единственное
ограничение — запрет нарушать общезначимые ценности.
В данной ценностной парадигме жизнь, здоровье, достоинство,
права и свободы других людей (кардинальные ценности) строго