Идентификация

Уленгов Юрий

Этого он мог бы и не говорить. Судя по арестам чуть ли не во всех экспедициях, столичные жандармы действительно вляпались так, что отмываться придется лет пять, не меньше. Вряд ли следователи, даже действуя по прямому указанию сверху, сумели накрыть всю сеть двойных агентов, но пособникам покойного Распутина досталось по полной. Чистки в рядах спецслужб шли с самого штурма усадьбы, и угодные Совету конторы под шумок вовсю давили тех, кому повезло попасться на горячем.

И Морозов тоже давил — лихо и с каким-то почти подростковым садистским удовольствием.

Наверняка он и приехал только для этого — а вовсе не потому, что так за меня переживал. Просто решил покуражиться, а Соболев не смел даже поднять голову.

Да и возразить бедняге было, в общем-то, и нечего.

— Я здесь… по личному делу, — неуклюже попытался оправдаться он. — А не для расследования.

— В таком случае, настоятельно рекомендую вам отправиться восвояси. — Морозов сложил руки на груди и многозначительно указал взглядом на автомобиль его высокородия. — Третье отделение больше не занимается этим делом. Расследование еще вчера передали Следственному комитету — так распорядился лично его высокопревосходительство канцлер.

Соболев пробормотал что-то себе под нос, развернулся и зашагал прочь, сутулясь и убрав руки в карманы. Прямо как побитая собака, у которой так и не хватило отваги хотя бы попытаться укусить карающую руку.

— Сам канцлер? — усмехнулся я, глядя ему вслед. — Вот прямо так и распорядился?

— Ну, может, и не прямо… — Морозов хищно заулыбался. Видимо, испытывал какую-то особенную гордость, публично унизив статского советника из императорской канцелярии. — Только кто ж его теперь спросит? Теперь, брат, этот город наш — и никто и слова поперек не скажет.

— Наш? — Я приподнял бровь. — Вы говорите так, будто уже отыскали всех заговорщиков.

— Всех, не всех — а кое-что отыскали. — Морозов нахмурился. И вдруг снова засиял, как начищенная бляха на парадной форме. — А давай покажу, кстати. Прыгай в свою повозку — и помчали!

— Куда?

— На склад, в Шушары. Заодно и родню проведаешь.

— Так мне ж в располагу надо к вечерней поверке. И еще сыскарям показания давать… — тоскливо отозвался я, представив, сколько еще часов могу проторчать у физфака. — Просили пока никуда не уезжать.

— Да мало ли кто чего просил? Поехали, моряк — никто тебе слова не скажет. — Морозов лихо крутанул на пальце ключи от своего «бегемота». — Дядя Матвей порешает.

Глава 5

— Ну давай, моряк, рассказывай, что там произошло. Куда ты опять вляпаться умудрился?

Морозов был весел и настроен благодушно. Похоже, чуть ли не публичное унижение начальника экспедиции Третьего отделения изрядно его повеселило. Складывалось ощущение, что подробности происшествия он и так уже знал, но почему-то все равно хотел выслушать их непосредственно от меня.

— Да чего рассказывать… — Я сделал паузу, прикидывая, что стоит говорить, а о чем лучше умолчать. — Приехал к знакомой в институт, а тут… — я развел руками.

— К знакомой? — Морозов весело прищурился. — Дело молодое, да,

дело хорошее… Это мы одобряем. А не на кафедре ли физики высоких энергий учится твоя знакомая?

— Полагаю, что вы и без меня это знаете, ваше сиятельство, — хмыкнул я. — Потому как, судя по стремительному появлению, в курс дела вас явно уже ввели.

— Ввели. В конце концов, я ведь должен приглядывать… скажем так, за своим протеже. — Морозов заулыбался было, но вдруг сдвинул брови. — Эх, моряк… Держался бы ты поосторожнее с Гагариными… И со старшим, и с командиром своим… А с сестренкой его — особенно.

— А что не так? — Я даже повернулся на сиденье, старательно изображая любопытство. — Юрий Алексеевич — бывший член Совета, а Сергей Юрьевич — капитан гардемаринской роты… Достойные люди!

— Достойные-то достойные… — кажется, Морозову очень хотелось сказать что-то, но он решил, что сейчас для этого не время. — Ладно. В общем, приехал ты, пообщался со своей зазнобой и ее научруком, и тут же набежали эти… цыганята. Так?

Да, видимо, я не ошибся: о происшествии его сиятельство уже доложили во всех подробностях. Вплоть до этнической принадлежности нападающих. Светловолосых из них было от силы пара человек, а остальные действительно выглядели как типичные выходцы из Бессарабской губернии. А значит, вполне могли оказаться и молдаванами, и румынами, и гагаузами, и даже обрусевшими турками…

Во время перестрелки мне уж точно было не до таких тонкостей.

— Да, именно так. — Я кивнул. — Сначала четверо, сразу открыли огонь без разговоров, пришлось их… Нейтрализовать.

Морозов хохотнул, лихо обходя едущую перед ним машину.

— Нейтрализовать, ага… — усмехнулся он. — Видел я последствия твоей нейтрализации. Хорош, хорош… И дальше что?

— Дальше еще несколько… были. И среди них оказался Одаренный.

О ранге нападавшего я говорить не стал — дабы не вызывать лишних вопросов.

— Это тот, которому ты тыкву в салат превратил?

Кажется, Морозову нравился мой метод решения проблем. В голосе его звучало если не восхищение, то по меньшей мере уважительные нотки.

— Так получилось, — пожал плечами я.

— Нормально у тебя получается. — На губах его сиятельства снова заиграла улыбка. — Ясно, что ничего не ясно, короче. Есть подозрения, кто мог их прислать?

— Ну… — я замялся. — Подозрение-то имеется… От желающих отомстить за смерть Распутина до… А знаете, других версий у меня, пожалуй, и нет.

— Логично, черт возьми, — Морозов хмыкнул. — Месть, еще цыгане эти… Думается мне, моряк, что такой человек у нас только один.

— Старший Распутин?

Строить из себя совсем уж идиота не с руки, а Григорий, чтоб он жил сто лет, Ефимович — самая подходящая кандидатура. Можно сказать, очевидная.

— Он, зараза, — Морозов в сердцах даже хлопнул по рулю. — Вот только хрен к нему подберешься… Пока что, во всяком случае.

Некоторое время в салоне царила тишина. Пока я, вынырнув из собственных мыслей не поинтересовался: