Идентификация
Шрифт:
— Ну что? — Камбулат, не вытерпев, повернулся ко мне. — Получилось?
— Получилось. — кивнул я. — Еще как получилось… Понять бы, что с этим «получилось» теперь делать…
Я достал листок, который дал мне барон, и несколько раз перечитал написанное.
Почти пятьдесят километров по Киевскому шоссе и еще примерно столько же за Гатчину. Ну и глушь… Неудивительно, что старший Распутин устроил свое логово именно там…
А мне куда раньше стоило сопоставить хронологию и понять, что участие в подготовке переноса сознания одного известного генерала и послужило толчком к «исследованиям» Распутина… Или именно благодаря им с этим
Так или иначе, со старикашкой пора заканчивать. Он наверняка уже давным-давно сообразил, кто вернулся к жизни в теле выскочки-курсанта, и хорошо, если об этом еще не знает половина Петербурга.
Но сами мы не справимся, даже при всем желании. Одному черту известно, сколько у Распутина Одаренных и какого они ранга. Да и сам старик не промах: пусть специализация у него далеко не боевая, Конфигуратор такого класса может подкинуть немало сюрпризов. Так что…
Я достал телефон и задумчиво повертел его в руках. Разблокировал, зашел в телефонную книжку, полистал. Палец застыл напротив фамилии Мещерского. Я уже почти нажал на пиктограмму звонка, как вдруг решительно заблокировал телефон.
Мещерский на удивление часто оказывается там, где нужно. В самый подходящий момент. А потом, как правило, происходит какая-то дичь. Возможно, конечно, это совпадение, но…
Не пришло ли время воспользоваться дельными советами? И сам Мещерский, и старший Гагарин, и младший Морозов, будто сговорившись, в один голос твердили мне не доверять… Не доверять друг другу, разумеется, а лучше вообще никому. Думать своей головой.
Пожалуй, самое время начать.
Я прислушался к себе и окончательно понял, что звонить Мещерскому не хочу. Удовлетворенно кивнув, я снова разблокировал телефон, уже без сомнений пролистал телефонную книжку и, отыскав нужный контакт, ткнул в кнопку вызова.
— Доброй ночи, ваше сиятельство… Да, это я… Да, я знаю, сколько сейчас времени.
Гагарин — не старший, конечно же, а капитан гардемаринской роты, мой непосредственный начальник, явно был не в восторге от звонка посреди ночи. Но стоило мне произнести еще буквально несколько слов — тут же проснулся. И разговор продлился недолго.
— Так точно. Через полчаса буду. — Я убрал телефон в карман и повернулся к Камбулату. — Давай к Зимнему. И побыстрее. Полный вперед.
Мотор взревел, и «Волга» буквально прыгнула вперед, чуть задирая капот. А я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Кажется, поспать снова не получится, но хотя бы тридцать минут отдыха у меня еще есть.
Все-таки лучше, чем ничего.
Глава 14
К имению, затерянному в забытой богом глуши, поднятая по тревоге гардемаринская рота примчала спустя три часа. Наверняка младший Гагарин еще не успел забыть разнос, который мы с ним огребли от Морозова после штурма поместья младшего Распутина, но возможность накрыть лабораторию, в которой ставили незаконные эксперименты на людях, а, возможно, и доказать причастность к этому Черного старца взяла верх над опасениями.
Даже невзирая на возможные вопросы со стороны особой комиссии.
Однако обойтись совсем без согласования не удалось: пришлось позвонить Морозову. Тот, выслушав капитана, дал «добро» и уже через минуту бойцам опергруппы ушла команда общего сбора.
Сидя внутри броневика, я поймал себя на остром ощущении дежавю. Совсем недавно мы точно так же ехали
Однако сходство исчезло, как только мы выгрузились из машин. В поместье никого не было. Чтобы понять это, не нужно было даже поднимать в воздух коптер с тепловизором. Массивные ворота тоскливо покачивались на ветру, а наезженная колея в свежем снегу недвусмысленно намекала, что совсем недавно здесь проехало как минимум несколько тяжело груженых машин.
М-да. Кажется, мы опоздали.
— Не расслабляться! — прозвучал в рации голос Гагарина. — Оцепление, смотреть в оба! Досмотровая группа — вперед, пошли, быстро, быстро!
Пятеро бойцов скользнули во двор поместья. Я, застыв за «Фалькатусом», напряженно тискал цевье автомата и кусал губы.
Неужели ушел? То есть, утечка уже на самом верху? В Совете? Сам Морозов?
Да нет, бред какой-то. Кто-кто, а он уж точно видал Распутина в гробу — хоть в белых тапках, хоть без.
Но кто тогда? Впрочем, к чему гадать. Мещерский верно заметил: Распутин слишком многим успел втереться в доверие. И теперь ждать подставы можно откуда угодно. Но если в усадьбе осталось хоть что-то, хоть самый крохотный клочок бумаги…
Черт, да что они там возятся?
— Чисто, — Голос в наушнике прозвучал будто в ответ моим мыслям. — Никого.
— Совсем чисто? — тоскливо уточнил Гагарин.
— Не совсем, — последовал ответ. — Думаю, вам лучше посмотреть лично.
— Иду, — буркнул Гагарин. — Острогорский, со мной!
Я встрепенулся, и, отыскав взглядом капитана, вышел из-за броневика и направился ко входу.
Что ж. Посмотрим, что нам оставил Распутин. Надеюсь, что-нибудь посолиднее золы в камине от сгоревших бумаг и выжженных кислотой лабораторных столов.
— Это… это непостижимо. Поистине непостижимо! — Нескладная высокая фигура снова прошла вдоль длинного стола, вдумчиво разглядывая разложенные на нем бумаги. — Мне сейчас же нужно позвонить! Петр Григорьевич просто обязан это увидеть!
Горчаков повторял эту фразу в различных вариациях уже раз в третий или четвертый — менялись только имена и отчества почтенных профессоров и доцентов, каждый из которых наверняка являлся не только светилом отечественной науки, но и крупнейшим специалистом в своей области. Наделенным не только докторской степенью и целым ворохом дипломов и грамот на всех известных мне языках, а еще и колоссальным опытом, без которого мы — разумеется — никак не могли обойтись.
За фразой повторялся и сценарий: не проходило и получаса, как в темноте за поворотом вспыхивали фары, на проселочной дороге слышался звук мотора, и уже через минуту по лаборатории Распутина носился очередной ученый старец с выпученными от удивления глазами. Еще немного — и все это уже всерьез грозило превратиться из секретной операции в тематический симпозиум чуть ли не международного уровня.
Мы встретились взглядом с дежурившим у двери Гагариным, и тот неодобрительно покачал головой. Я и сам уже успел пожалеть, что предложил обратиться к Горчакову. Его светлость, разумеется, обещал помочь и тут же примчался, вскочив среди ночи, однако его активность грозила обернуться колоссальной утечкой информации. Похоже, высокая наука по определению игнорировала не только этикет, но и любое прочие условности, вроде секретности или банальной дисциплины.