Идея фикс
Шрифт:
— Если меня правильно информировали, у вас с графом двое детей. Дочь Софи 1972 года рождения и младший сын. Меня интересует дочь, — глядя в глаза дамы, торопливо и жестко сказал араб.
Снежина вопросительно подняла брови.
— Если госпоже графине не изменяет память, у меня есть причина интересоваться этой девочкой.
— Что?! — Снежина расхохоталась. — Моя дочь не имеет никакого отношения к нашей встрече в Крыму. Она родилась в апреле 1973 года — через одиннадцать месяцев после…
— Но ведь документы можно подделать. В то лето, как мне известно, вы поспешили выйти замуж за немолодого
— В отцовстве Софи нет и тени сомнения, — твердо заявила Снежина, собираясь прервать встречу. Она даже вспыхнула от возмущения, что случалось с ней чрезвычайно редко.
Мухаммед выложил перед дамой веер фотографий. На них была запечатлена семнадцатилетняя Софи на школьном новогоднем празднике. В шальварах и крошечной шапочке, обшитой блестками и золотым бисером, она изображала восточную принцессу.
— Ну и что? — Снежина собрала снимки в стопку и отодвинула к Мухаммеду. — Я тоже вполне могла бы сойти за восточную женщину при соответствующем оформлении. В болгарах течет немалая доля турецкой крови. Моя дочь очень похожа на меня.
— И на меня. — Мухаммед деликатным жестом остановил возражения собеседницы. — Прошу меня выслушать, мадам… Я имею жену и двоих дочерей. К чему было нарушать покой вашей семьи без веских на то причин? Мне очень нужна София. Господин Лачев умер, а ваш супруг-граф не будет слишком огорчен, если отцом девочки окажется другой. Уверяю, у меня достаточно средств, чтобы обеспечить свою дочь всем самым лучшим.
— Странный и совершенно беспредметный разговор. — Снежина приподнялась.
— Еще минуту, пожалуйста, мадам Флоренштайн… Мне следует объясниться с полной откровенностью. — Мухаммед тяжело вздохнул. — Моя жена имеет древнее и весьма значительное в арабском мире происхождение. В ее жилах течет кровь венценосных предков. К несчастью, как показали генетические исследования, наследуется не только власть и богатство, но и некие страшные заболевания. Прежде их считали родовым проклятием, передающимся из поколение в поколение… Так вот — обе мои девочки несут дефектный ген, который может прервать их жизнь в самом расцвете. Моя жена уже год не поднимается с постели…
— Сожалею… — Снежина нахмурилась. — Но ведь согласно Шариату, вы можете, кажется, завести других жен и новых детей?
— По закону — да. По состоянию… По состоянию здоровья — нет. Моя юность была слишком бурной. За ошибки молодости приходиться расплачиваться. У меня больше не будет детей. София — единственная надежда рода Мухаммедов иметь надежного, здорового наследника. Возможно, в счастливом браке с мусульманином она принесет мне внука. Дело моих отцов не должно перейти к врагам.
— Польщена столь высокой честью… — Снежина комкала тонкие перчатки, сбитая с толку таким поворотом беседы. — Я уважительно отношусь к вашим проблемам, но, к сожалению, ничем не могу помочь! Мухаммед, поверьте, моя дочь рождена от другого… Прошу вас никогда больше не возвращаться к этой теме.
Она ушла и впоследствии отклоняла всякие попытки Али-Шаха встретиться с ней. Три года назад Мухаммед стал премьер-министром Фаруха, а в прошлом году овдовел. Затем пронесся слух о серьезной болезни его старшей дочери… Выходит, он так и не оставил
— Графиня, я подала завтрак в сад. Там уже ждет вас тот самый молодой господин, что поселился в розовой спальне… — доложила горничная.
— Скажи ему, что через десять минут я спущусь.
Сид поднялся навстречу Снежине, облаченной в широкие развевающиеся на воздухе шелка сиренево-лиловых оттенков. Она послала гостю шутливый воздушный поцелуй, не протягивая руки. Церемония целования — явно не излюбленный способ приветствия дам для юного американца. Он заметил ее озабоченность и не стал отвлекать от мыслей, занявшись сооружением американского сандвича — с ветчиной, салатом, майонезом и ломтиком помидора.
«Хорошо, что аппетит не покинул парня. Раны затянутся, и он станет грозой женского пола», — подумала Снежина, рассеянно наблюдая за Сидом.
— Вчера мне показалось, что у вас черные глаза. Наверно, это от волос. На солнце все выглядит по-другому — волосы темно-каштановые, а глаза — цвета морской волны. Нечто сине-зеленое, манящее глубиной… — Она механически произнесла обычные светские любезности, пытаясь не выдать своей растерянности.
— Софи точно такая же насмешница. — Он откинул с высокого лба густую блестящую прядь. Темные брови почти срослись над переносицей, придавая лицу сосредоточенно-хмурое выражение. И в уголках губ обозначились жесткие складки.
«Выразительное лицо, фотогеничное, с редким шармом. Смесь беззащитности и упрямства, нежности и сильной воли», — подвела Снежина итог своим наблюдениям.
— Вчера ты, я думаю, покорил ее сердце. На крыше, с белой вуалью… — лукаво улыбнулась она.
— Не будем говорить об этом, ладно? Я часто совершаю глупости и пока не умею относиться к себе снисходительно. Вы обещали дать мне небольшое интервью, Снежина.
— С радостью… Только не сейчас. Видишь ли, светские женщины и особенно актрисы умеют ловко скрывать свои чувства. Но ты наверняка заметил — я в отчаянии. Даже не знаю, с чего начать.
Сид внимательно взглянул на Снежину, заподозрив шутку, но выражение черных глаз озадачило его.
— Что-то произошло? Я не видел гостей Софи. Вероятно, вышла какая-нибудь ссора? Кажется, все разъехались.
— Хуже, мальчик. Мою дочь похитили.
— В каком смысле? Простите, я не врубаюсь…
— В прямом. Два арабских джентльмена каким-то образом заманили девочку в самолет и умчали далеко-далеко, к своему господину. Сейчас она, возможно, уже загорает на берегу Красного моря. Или томится в каменной башне… О нет! Я шучу, дорогой, — успокоила графиня уронившего нож гостя. — Господин богат, могуществен, вдобавок почему-то решил, что Софи — его дочь… У него, конечно, есть основания предполагать это. Но, клянусь, он ошибается. Дети не рождаются через одиннадцать месяцев после зачатия. Да и никакого зачатия не было. Моя дочь рождена от законного отца.