Идея фикс
Шрифт:
Неужели Софи и в самом деле его дочь? Ведь свидетельство о рождении можно подделать. Тем более что юная болгарка поторопилась выйти замуж за стремительно овдовевшего Лачева. Тайны, тайны, кругом сплошные интриги и мрачные тайны…
Арчи развернул страницу уголовной хроники. Через весь лист шел крупный заголовок: «Маньяк орудует в Калифорнии». Ниже следовало сообщение о зверском убийстве, третьем за последние месяцы. Погибали молодые, красивые, преуспевающие звездочки шоу-бизнеса, что объединяло убийства в серию, хотя маньяк и менял почерк. Последняя его жертва — певец из варьете геев, был найден в собственном бассейне с многочисленными ножевыми ранениями. На фотографиях — сильно накрашенный пидер с накладными ресницами, в кружевном корсаже с резинками и в ажурных
Арчи отбросил газету. Он предпочитал не вчитываться в подобные мерзости. И раньше озверевшие садисты проделывали мерзкие штуки, но нервы у Келвина были куда крепче. Брезгливо морщась, он просмотрел сообщение и споткнулся на ошарашивающей информации. Пять лет назад убитый выступал главным свидетелем по делу Гуго Гесслера, называвшего себя графом ди Ламберти! Недавно Гесслер был выпущен на свободу досрочно…
— Черт! — Арчи саданул кулаком по чайному столику, звякнула чашка с недопитым кофе. Профессиональная память не подвела его. Именно Гуго Гесслер подобрал Сиднея Кларка в ночном метро, использовал его, выпустив похабный диск, и, накачав наркотиком, по-видимому, изнасиловал. Он был самым опасным кошмаром Сиднея. Теперь кошмар материализовался. Не исключено, что садист задумал осуществить свою «черную серию», вдохновленный примером вошедших в историю криминальных убийств. Если так, то можно не сомневаться — Сиднею Кларку он уделит особое внимание.
Глава 12
Софи немного испугалась, потом сильно разозлилась, а теперь — страшно веселилась. Во время карнавала ее похитили! Похищение смахивало на очень забавную шутку — арабы попросили ее прокатиться в «загадочную обитель в качестве сюрприза». Софи, только что распрощавшаяся с гостями, удивилась:
— Не слишком подходящее время для сюрпризов. Скоро утро, отложим поездку на завтра, господа?
— Это чрезвычайно важно, — сказал Хасан, как обычно, без тени улыбки, и добавил: — И совершенно необходимо для нашего дальнейшего сотрудничества. Переодеваться не надо, машина ждет.
Слегка заинтригованная, Софи села вместе с двумя мужчинами в притаившийся у въезда в парк автомобиль.
— Ага! Забавная шутка, — недовольно фыркнула Софи, сообразив, что ее доставили на взлетное поле и приглашают пересесть в реактивный самолет «Гольфстрим».
— Вы же сами сегодня подавали нам пример в устройстве рискованных затей. — Хасан неожиданно сверкнул ослепительным оскалом — он почти смеялся. — И вы предполагаете заниматься делом, требующим любопытства и риска. Тележурналистика — опасное занятие.
— О’кей! — сказала Софи. — Я с удовольствием прокачусь на таком замечательном самолете, только вначале позвоню маме.
Поклонившись, Хасан отрицательно качнул головой:
— Невозможно, госпожа. Таково распоряжение моего хозяина. Вы сможете делать все что угодно, как только мы прибудем на место.
— На место?! — Софи решительно пошла прочь от самолета. — Свое место я выбираю сама!
Ее деликатно, но уверенно подхватили под руки.
— Прошу вас не сопротивляться. Какой смысл в путешествии, совершенном во сне? — Он кивнул на человека, в руке которого поблескивал крошечный шприц.
Софи вспыхнула от возмущения:
— Ваши проделки станут достоянием мировой общественности. Я лично сделаю для телевидения хороший сюжет.
— Непременно. Это входит в планы хозяина. Но прежде постарайтесь быть более сговорчивой. Поверьте, на такие жесткие меры нас вынудила ситуация и в первую очередь ваши близкие.
Софи решила, что путешествие и в самом деле может оказаться интересным материалом для репортажа.
В аэропорте Фаруха прибывших встречал «Кадиллак» с эскортом мотоциклистов. Гостья была доставлена в загородную виллу, где Хасан не без гордости сообщил, что его хозяином и человеком, пригласившим Софи, является премьер-министр данного миролюбивого и процветающего государства. Он предложил гостье отдохнуть. Обедать госпожа Флоренштайн будет в обществе Мухаммеда Али-Шаха.
Оставшись одна в обширных покоях, сочетавших пышный национальный декор с великолепной итальянской мебелью, Софи вышла на балкон. Вокруг очаровательной, вполне европейской виллы простирался парк, напоминающий гигантскую оранжерею. Здесь все бурно цвело — и кусты, и деревья, и земля, покрытая ароматным ковром трав, обильно журчали ручьи, играли струями затейливые фонтанчики, изящно выступали из зелени каменные скульптуры, изображавшие животных. В комнате, обставленной в кабинетном стиле, гостью ждала подборка книг, проспектов, альбомов. Здесь она увидела портреты человека, которому почему-то так понадобилась Софи Флоренштайн. Премьер-министр что-то скрывал, если велел увезти ее из дома тайком и позаботился об отсутствии возможности общения с внешним миром. Ни в одной комнате не было телефона. Вернее, имелись аппараты внутренней связи. Один из них зазвонил.
— Это Хасан, мисс Флоренштайн. Я хотел осведомиться, нужна ли вам горничная, или вы предпочитаете обойтись без посторонних людей?
— Я бы предпочла дать интервью самым зубастым газетам. Горничная мне не нужна, поскольку я, как вы заметили, прибыла с высоким визитом без багажа, собираюсь совершить путешествие по восточной стране в карнавальном костюме и обедать с министром в грязном платье.
Софи все еще была одета в костюм Снежной королевы, но во время вечеринки, кувыркания в стогу и последующего путешествия ослепительно белый наряд утратил свою девственно-сверкающую чистоту… Она развязала белую вуаль, прихваченную узлом на бретельке корсажа. На ткани заметно проступали бурые пятнышки — очевидно, Сид, отдавший ей шарф, поранил пальцы.
Странный парень… Очень странный. Его трудно подвести под какую-либо из известных Софи категорий. Может быть одновременно простым и загадочным, деликатным и нагловатым. Изъясняться как житель трущоб (Софи слышала пару выражений, посланных Сидом в адрес Пауля) и как завсегдатай аристократических салонов. А с какой стремительностью он сумел очаровать маму и даже, очевидно, поделиться с ней сокровенными мыслями, если уж она перевела его в розовую комнату, а потом кинулась спасать на крышу!
Софи вспомнила глаза Сида, протягивавшего ей шарф:
— Извини, у меня сегодня не лучшее настроение. Я не собирался смешить публику, но вполне мог разбиться. Гадкая получилась бы шутка. Твоя мать удачно перехватила инициативу.
Он простодушно улыбался, но Софи поняла — парень говорил серьезно! До чего же неделикатно — принести шарф прекрасной даме и даже не сделать вид, что рисковал ради нее! Жаль, что не удастся больше поговорить с ним. Наверняка у Сиднея Келвина полно скелетов в премиленьком детском шкафчике: благополучный и совсем еще зеленый мальчишка, разыгрывающий роль трагического героя. В Америке это сейчас модно — бунтовать от пресыщения и сытости. В отношении конфликта отцов и детей Софи придерживалась крайне консервативной позиции — она любила своих близких и ценила материальное благосостояние. Погано и нечестно создавать проблемы на пустом месте, в то время как множество живых существ на этой планете подвергаются истреблению, голодают, убивают друг друга в бессмысленных марионеточных войнах… Софи отбросила альбом с показательными отчетами о процветании Фаруха. Да, нефтяным карликовым государствам живется совсем неплохо. А если заглянуть хотя бы в Африку или страны Восточной Европы?! Вот о чем стоило бы поговорить с мрачноватым Сиднеем Кларком.