Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
— Случайно, не в монастыре? — спросил Дима настороженно.
— Нет, — сказала Валерия. — Где-то рядом. Вы лишнего про нас не думайте, — усмехнулась она, — мы иконами не торгуем, но вот потир золотой, семнадцатого века, мы недавно действительно реализовали… Ой, что это я! — испугалась она. — Опять наболтала лишнего!..
Дима кивнул головой.
— А вы знаете, что такое этот потир?
— Кубок такой, — объяснила Валерия. — Бояре из него вино пили на пирах.
Дима не стал с ней спорить, только кивнул головой и отвернулся в окно. Валерия помялась еще немного и решилась наконец:
— Ладно,
Дима кивнул ей, чуть улыбнувшись, и Валерия отправилась в путь по вагонным коридорам к своему боссу, который ехал в спальном вагоне. Дима проводил ее взглядом, думая при этом совсем о другой женщине.
Больше он Валерию в живых уже не видел.
2
Увлеченный разговором с соседями, — те по какому-то случаю выяснили, что он является насельником Ксенофонтова монастыря и засыпали его расспросами об обрядах, обычаях и ценах на совершение треб, — Дима на время забыл про словоохотливую Валерию, и только перед самым сном соседка первая спохватилась:
— А где ж девушка наша? В ресторане пропала, никак?
— У нее тут начальник где-то есть, — успокоил Дима. — Она к нему пошла.
— А-а-а, — многозначительно протянула женщина и усмехнулась.
— Чего же она не с ним вместе-то поехала, — заметил сосед. — Обычно начальники таких с собой вместе сажают, для всякой надобности.
Женщина хихикнула, да и сам сосед хмыкнул, чтоб никто не сомневался в надобностях, какие он имел в виду. Дима их разговор поддерживать не стал, вышел в коридор, чтобы прочесть про себя в сосредоточении вечернее молитвенное правило, для чего начертал на стекле вагонного окна пальцем крест, после чего вернулся и полез к себе на верхнюю полку.
Утром он поднялся рано, когда поезд стоял на какой-то станции, и вышел из вагона вдохнуть морозного воздуха. Все еще спали, стояла тишина, даже поезда на станции затихли. Только внизу у двери вагона переговаривались проводники.
— Переворошили там весь вагон, — говорил один оживленно. — Мишка Матвеев перепугался, у него там ящик водки в загашнике был…
Второй усмехнулся.
— Может, действительно, его баба, а?..
— Да какое там, — махнул рукой первый. — Девка вроде приличная, в костюмчике… Даже жалко, честное слово.
— Так ее там поимели или как?
— А кто знает? Будут экспертизу проводить, там выяснят. Вроде, как неловко в туалете-то насильничать.
— Это как сказать, — оживленно возразил второй. — Я как-то на стоянке открываю своим ключом туалет, а там двое, понимаешь ли, мужик и девка — очень ловко устроились… Хе-хе…
Дима слушал их в полуха, но упоминание о какой-то девушке его насторожило. Он сразу вспомнил про Валерию.
— Что случилось-то, мужики? — спросил он, подойдя к проводникам.
Первый глянул на него с сомнением, почесал щеку и сказал:
— Бабу убитую нашли в вагоне…
— В нашем?
— Нет, в пятом. Задушили ее, выходит.
— Опознали? — спросил Дима.
— Не-а… Кто же ее теперь опознает?
— Ведь пассажирка, наверное, — сказал Дима. — Видели ее, значит. Опросить следовало, что ли…
— Да уж, без тебя разберутся, — вступил второй
— Ночью ее нашли, — пояснил первый. — Кто же будет людей будить, опрашивать?..
— А где она теперь? — спросил Дима.
— А тебе на что?
— Посмотреть, — сказал Дима. — У нас в купе девчонка была, ушла вечером и не вернулась. Может, она?
— Да гуляет твоя девчонка где-нибудь, — махнул рукой второй. — Вон у Люськи Цаплиной в вагоне такой бардак ночью был!..
— Ты дойди до четвертого вагона, — предложил первый, — документы только с собой возьми. Там милиционер сидит, стережет девку-то… Может, он тебе ее и покажет.
Поезд вскоре тронулся, и Дима, постояв некоторое время у окна, помолившись и совершив потом все полагающиеся процедуры в туалете, решил все же сходить в четвертый вагон, хотя это и было достаточно далеко. Он дошел только до вагона-ресторана, закрытого на ночь, и в досаде вернулся. Но Валерия действительно не ночевала, и Дима ясно понимал, что убитая девушка очень может оказаться именно ею. Это его пугало, и он с трудом вспоминал их вчерашние разговоры про каких-то то ли бандитов, то ли конкурентов, которых так боялась девушка. Вспомнил про чемоданчик, который унесла Валерия. Она, кажется, дала понять, что там могли оказаться деньги. А за деньги нынче убивали с легкой душою, потому что это вписывалось в схему рыночных отношений.
На какой-то станции Дима перебежал по перрону до четвертого вагона и сразу натолкнулся на двух милиционеров, рядового и лейтенанта.
— Ты чего тут бегаешь? — рявкнул рядовой. — Откуда взялся.
— Спокойно, командир, — прервал его Дима. — Я из четырнадцатого вагона. Услышал, что нашли девушку убитую, вот и прибежал.
— От кого услышал? — спросил с подозрением лейтенант.
— Да от проводников же, — объяснил Дима. — Я бы и раньше пришел, да вагон-ресторан закрыт. Дело в том, что…
— А зачем тебе девушка убитая? — перебил его рядовой. — Ты что об этом знаешь, а?
— В том-то и дело, — сказал Дима. — С нами в купе девушка села, вечером ушла и не вернулась. Я услышал про убитую и заволновался.
Милиционеры переглянулись.
— Как была одета? — спросил лейтенант.
Дима на мгновение задумался.
— Костюм на ней был, — сказал он. — Летний костюм, оранжевый, кажется. Под жакетом легкий свитерок, красный. Еще очки у нее были…
Лейтенант глянул на рядового, тот нырнул в купе проводников и вынес полиэтиленовый пакет, в котором лежали разбитые очки.
— Эти?
Дима сразу узнал эти очки и потому вдруг понял, что это, наверное, она и есть. На него накатилось уныние.
— Там еще цепочка была, — сказал он.
— Документы есть? — поинтересовался лейтенант.
Дима кивнул головой и протянул свой паспорт. Лейтенант пролистал его, вернул и спросил:
— Посмотришь на нее?
Дима кивнул.
— Давай сюда, — позвал его рядовой из купе проводников.
Дима шагнул к нему, чувствуя, как не слушаются его ноги. Эта девушка была бесконечна далека от него, и дел ее он не знал, но краткое знакомство уже связало их духовно, и теперь он оказался единственным человеком, кто мог о ней что-то сказать. Он шагнул в купе, и милиционер сдернул простыню с лежащего тела.