Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
Дима судорожно вздохнул. Конечно, это была она, хотя и побелевшая противоестественно, с синяком на скуле, с закрытыми глазами. Дима обратил внимание, что один кулак ее сжат, а другая рука как-то странно искривлена. Она была мертва.
— Это она, — сказал Дима тихо. — Она назвалась Валерией. У нее в купе остались вещи, может, там есть и документы.
— Ну, пошли, — предложил милиционер.
Дима сухо прокашлялся.
— Господин лейтенант, — обратился он к старшему по званию. —
— Что? — не понял лейтенант.
— Я работаю в монастыре, — сказал Дима. — У меня с собою молитвенник. Я понимаю, это, может, несколько неуместно… Но позвольте мне прочесть над нею молитвы?
Лейтенант удивился, а рядовой хмыкнул.
— Ей твои молитвы уже не помогут, — сказал он со смешком.
— Понимаю, это звучит непривычно, — согласился Дима. — Но у нее крестик православный на шее, так что… Я быстро.
Лейтенант пожал плечами.
— Валяй, молись, — разрешил он.
Они вышли, и Дима остался наедине с мертвой девушкой. Он достал из нагрудного кармана бумажную иконку Феодоровской Божьей Матери, поставил ее на стол к окну, перекрестился и стал молиться. Прочел канон на исход души, отходную молитву, добавил кафизму. В какой-то момент ему показалось, что мертвая девушка жадно вслушивается в слова молитвы, испытывая к нему искреннюю благодарность, но он отмел от себя эту картину, потому что знал, что во время молитвы на ум приходят лишь отвлекающие мысли. В конце он перекрестил покойницу, забрал свою иконку и собрался, было, выходить, как вдруг заметил в ее сжатом кулаке какую-то бумажку.
Конечно, это было не его дело, но он осторожно разжал ей кулак и вынул эту самую бумажку. Это был клочок измятой визитной карточки, где можно было различить слова: «…фонтовского …ского монастыря». Ниже на обрывке можно было различить вторую половину адреса и телефона, хорошо знакомого Диме Никитскому. Это были почтовые реквизиты Ксенофонтовского монастыря. Визитка принадлежала кому-то из их обители.
Наверное, правильнее было отдать эту бумажку милиционерам, но Дима, повинуясь первому порыву души, сунул ее в карман и вышел из купе.
— Все, что ли? — спросил лейтенант.
Дима кивнул.
Лейтенант записал номер его вагона и место, обещал прийти сам или прислать кого-нибудь за вещами.
— А показания? — спросил Дима. — Меня ведь должны допрашивать!..
— В Северогорске, — сказал лейтенант. — Там нас уже ожидает следственная бригада, там тебя и допросят. Ты куда едешь?
— В Северогорск и еду, — сказал Дима.
— Вот видишь, как удачно, — обрадовался лейтенант. — Так что, ступай пока к себе, ресторан уже открылся.
Дима кивнул головой и пошел в свой вагон.
Новость
— А я ведь сразу подумал, что эти деньги ее до добра не доведут.
— Неужто ее за чемоданчик убили? — не верила соседка.
— А почему бы и нет, — размышлял сосед. — Нынче за бутылку водки убивают, а ты говоришь, чемоданчик. Посчитай, сколько там денег могло оказаться?
Дима, сообщив о происшедшем, в дальнейшем разговоре не участвовал и вышел в коридор, но там столкнулся с проводником, который спросил его о результатах добровольной явки с опознанием.
— Она, — сказал Дима.
— Да что ты? — ахнул проводник. — Да как же это она в четвертом вагоне оказалась?
Дима не ответил.
— Вещи ее где? — деловито поинтересовался проводник. — Надо прибрать.
Его жадный интерес к вещам убитой Диме сразу не понравился, и он ответил:
— Милиционер сказал, сам придет за ними. Велел мне постеречь.
— Так чего же не стережешь? — сказал проводник. — Сейчас твои соседи небось уже делят имущество убитой. Теперь народ такой, за ними только смотри.
Дима кивнул головой, не желая тому возражать, но сам внутренне содрогнулся от такого предположения.
Лейтенант дорожной милиции нашел его стоящим у окна в некоторой забывчивости и похлопал по плечу.
— Переживаешь, земляк?
Дима вышел из оцепенения, лишенного каких-либо содержательных мыслей, и согласно кивнул головой.
— Вы за вещами?
— Скоро подъезжаем, — сказал лейтенант. — В Северогорске нас уже ждут. Ты ведь у нас получаешься единственный свидетель.
— Я не единственный, — возразил Дима. — У нее здесь в поезде ехал ее начальник, глава какой-то антикварной лавочки. Она пошла поговорить с ним и не вернулась.
Лейтенант скривился.
— А ты его знаешь?
— Нет, — сказал Дима. — Это я с ее собственных слов.
— А, может, и не было никакого начальника, — предположил лейтенант. — Может, она на свидание с хахалем пошла.
— Может быть, — кивнул Дима. — Только она с собой понесла служебный кейс, то ли с документами, то ли с деньгами.
— Ты сам это видел? — спросил лейтенант.
— И я видел, — сказал Дима. — И соседи наши тоже видели.
— Ну, — поинтересовался тогда лейтенант, — и чем же вы потом занимались целый вечер?
Он сказал это лишь наполовину серьезно, но Дима испытал неприятное ощущение, почувствовав на себе его подозрение.
— Вы хотели вещи, — вспомнил он. — Пойдемте, я вам покажу.