Идолов не кантовать
Шрифт:
На практике все оказалось несколько сложнее. Завидев странного человека с палкой, четвероногие торопливо трусили прочь. Коняка робко преследовал стаю в надежде, что какая-нибудь дура-дворняжка от нее отстанет, выбьется из сил и полезет в мешок без всякой колбасы. Но животные держались дружно и просто так расставаться со шкурой не собирались. Со временем вид назойливого человека перестал их смущать и они не обращали на него внимания.
Часто Мирон Мироныч шел на хитрость и бросал недалеко от себя кусочек вареной
Зав. отделом пропаганды был вынужден поменять тактику. Теперь он разыскивал и преследовал одиноких собак.
Объектом его пристального внимания стала бездомная облезлая болонка. Мирон Мироныч скормил ей уже килограмм колбасы, но болонка по-прежнему соблюдала дистанцию.
— На, на, на, — гундосил Коняка, протягивая руку с приманкой, — на, на, дура. Да стой же ты!
За сим странным промыслом и застал своего соратника Христофор Ильич.
— Что это вы делаете? — изумился Харчиков, столкнувшись с баптистом на безлюдной улице.
— Ничего, — насупился Мирон Мироныч, поднимаясь с колен и пряча за спину палку.
— А что это у вас в руке? — наседал Христофор Ильич.
— Колбаса.
— А зачем?
— Ем, — отрезал Коняка и в подтверждение своих слов бросил кусочек колбасы в рот и принялся аппетитно жевать.
— А собака здесь зачем?
— А я почем знаю! Мимо проходила. Пшла отсюда!
— А палка?
Мирон Мироныч не смог найти правдоподобного объяснения и ответил очень просто:
— Надо.
— Тогда что же вы тут делаете?
— Ничего.
— А что у вас в руке?
— Колбаса…
Дальнейшая беседа протекала в том же духе. Христофор Ильич чуял, что здесь что-то нечисто, и пытался докопаться до сути. Мирон Мироныч, в свою очередь, понимал, что отвязаться так просто от Харчикова не удастся. В конце концов он выложил сбытчику всю правду:
— Брэйтэр мех скупает. Двести тысяч за собаку.
Харчиков не сказал ничего.
Через пять минут, опережая друг друга, соратники гнались за болонкой.
***
Непредвиденные трудности встречались и на пути Мамая. Увлекшись старательским промыслом,
Конфуз заключался в том, что помимо национал-патриотов, которых председатель пригласил к сотрудничеству, политическую погоду в Козяках делала другая, не менее влиятельная сила, — патриоты-националисты. Эту-то силу, по своему неведению, Потап и упустил из виду, решив, что имеет дело с одной и той же организацией, а между тем политические концепции этих двух партий имели принципиальные расхождения. Если национал-патриоты считали, что на первый план нужно ставить интересы народа, а на втором — интересы государства, то патриоты-националисты выражали по этому поводу абсолютное несогласие, выдвигая на первое место интересы страны, а уж потом — ее народа.
Узнав о том, что их конкуренты вступили в сговор с финансово-промышленными кругами, патриоты-националисты забили тревогу и пригрозили бойкотировать акцию. Финансово-промышленным кругам в лице Потапа Мамая пришлось начать переговоры с оскорбленными политиками. К чести обеих сторон, они скоро пришли к консенсусу, и конфликт был разрешен. Патриоты-националисты согласились прислать своих представителей в жюри конкурса, но с условием, что они будут по другую сторону стола от враждебной партии.
У памятника Ленину, открывая людям глаза, стояли демонстранты: пикетчик Федька и заочный миллионер Эдуард Тумаков. Дважды в день Потап проверял наемников, заодно справляясь о настроениях в народе. Службу пикетчики несли исправно.
Но однажды, придя на площадь, Мамай их на месте не нашел. На земле, присыпанный снегом, валялся плакат: "Коммунист — пособник удорожаний". Сами обличителибросив пост, скрылись в неизвестном направлении.
Мамай беспокойно огляделся вокруг… И вдруг внимание его привлекло необычайное оживление, происходящее у светофора. "Либо авария, либо… либо пролетарии дубасят моих соколов. — предположил чекист".
Прибыв к месту событий, Потап с удовлетворением отметил, что интуиция его не подвела. Он ошибся лишь в деталях, но по сути оказался прав. Аварии на перекрестке не было, но одному из его соколов приходилось действительно туго. И этим соколом оказался Федька.
Федор сражался как тигр. Но силы были слишком неравны. Против него выступала агрессивная дворничиха, превосходящая неприятеля как ростом, так и весом. Преимущество ее сказывалось и в вооружении: старуха атаковала тяжелой колючей метлой, в то время как пикетчик отбивался легковесным фанерным плакатиком.
Особо азартные зрители принялись улюлюкать и подзадоривать бойцов; кое-кто предлагал сделать ставки. Но Потап и так ясно видел, что битва закончится в считанные секунды. Победа дворничихи не вызывала сомнений.