Идущие на смерть приветствуют тебя!

Тыналин Алим

— А после сегодняшнего сражения? — спросил я горделиво, но ученый насмешливо улыбнулся.

— Ты меня извини, доминус, но то, что прошло сегодня, это так, рядовая стычка, коих по Италии происходит десятки каждый день. Сколько у тебя было врагов, одна-две тысячи? Это же смешно. Вот когда ты одолеешь десятитысячную армию, которая скоро обязательно придет сюда, чтобы отомстить за поражение своих соплеменников, вот тогда я сам низко поклонюсь тебе в ноги.

— Значит, только после этого мы сможем поговорить об университете? — спросил

я со вздохом. — Ты помнишь, что я тебе говорил? Там должны обучаться все юноши, не только дети богачей и сенаторов. Ты помнишь об этом?

— Эта идея, хоть и безумная, но нравится мне, — кивнул Алетий. — Обучать бедняков за бесплатно, это благороднейшее дело на свете. Пока мы не можем открыть Атенеум, то давай хотя бы откроем школу для подростков. Пусть там детей учат обычные преподаватели, а не мои зажравшиеся тостожопые коллеги из Рима и Константинополя.

— Предоставь мне расчеты, завтра же, — потребовал я и мы очутились уже на четвертом этаже.

Войдя в мои покои галдящей поредевшей толпой, я прошел вместе с советниками в кабинет и первым делом спросил у Евмена:

— Я хочу, чтобы ты ускорил подготовку к Квинкватриям. Вот тебе списки команд из других городов, которые должны участвовать в играх, только не спрашивай, как они мне достались. И не говори факционариям. И кстати, что там с санитарными мерами?

Поскольку мой разносторонний советник был и юристом и врачом одновременно, помимо разработки законов и унификации законодательства я поручил ему предпринять срочные санитарные мероприятия в термах и больницах, в том числе и в родильных домах. Врачам предписывалось дезинфицировать руки и хирургические инструменты, а еще держать свои рабочие места в чистоте, под страхом огромного штрафа.

— Люди ропщут, говорят, это очередная блажь безумного юного императора, — ответил Евмен. — Все утверждают, что хвори возникают только по прихоти Бога, так что им нет нужды наводить порядок и каждый раз чистить инструменты.

— Увеличить штраф, — тут же приказал я. — А еще лучше публичная порка за неисполнение предписания. Завтра же принеси мне рескрипт на подпись.

В общем, когда я закончил с делами, уже наступила ночь. Усталый и еле соображающий, я отпустил посетителей и отправился в спальню.

Камахан, который теперь заменил Родерика на месте моего телохранителя, уснул возле бассейна. Поговорив с Цинной, я выяснил, что братья и сестры по-прежнему не хотят меня видеть. Это огорчило меня и напомнило про письмо отца, которое мне передали люди Донатины.

Я решил почитать послание перед сном и войдя в спальню, зажег светильник. На клинии лежала соблазнительная женская фигура, накрытая тонким покрывалом. Я совсем забыл про Вирсанию. Женщина лежала мной ко мне, а ее стан волнующе изгибался на постели. Улыбнувшись, я подошел к ней и легонько тронул за плечо.

— Как ты себя чувствуешь, милая? — спросил я и осторожно перевернул женщину.

По лицу Вирсании текли слезы. С чего бы это ей рыдать, кто

ее обидел? Только я хотел задать этот вопрос, как к моему горлу сзади приставили лезвие кинжала и знакомый голос спросил:

— Ну что, мелкий кусок говна, ты готов подохнуть?

Оглянувшись, я увидел перед собой целую толпу девушек. Секстилия, Валерия, Уликса и Новия Вала, все они стояли передо мной с кинжалами в руках и недобро ухмылялись.

Глава 2. Девушки в Равенне бывают разные

Я поглядел на девушек и не особо удивился. Ну конечно, куда без них.

— Умереть от твоей руки, милая, что может быть лучшим желанием для любого мужчины, — любезно ответил я. — Особенно если перед этим заняться с тобой любовью.

И посмотрел на ее полупрозрачную тунику, подчеркивающую прелести ее фигуры. Нет, я не забыл, какое у нее великолепное телосложение.

— Заткнись, мелкий хорек! — зарычала Секстилия и уколола меня кинжалом в грудь. Ой, это уже было больно. — Мы пришли с тобой договориться, но если не получится, придется тебя убить и я с радостью сделаю это.

— И я, — добавила Уликса.

— А я жажду этого больше всех, — сказала Валерия. — Только перед этим ему надо выколоть глаза и отрезать уши.

— А как же член? — спросил я. — Тот самый знаменитый член, который побывал в каждой из вас? Может, напоследок вы хотите им насладиться? Давайте, не стесняйтесь.

— Я сейчас все-таки прикончу его, — сказала Секстилия и размахнулась кинжалом.

— Подожди, — быстро сказал я и поднял свиток с посланием отца. — У меня есть последнее желание. Дайте я прочту письмо от Веттониана. Он в нем просит позаботиться о тебе.

— Не может быть! — ахнула Секстилия. — Дай сюда, я должна посмотреть.

Она выхватила у меня свиток и развернула его. О кинжале забыла, но я не дремал. Вырвав оружие из ее ладони, я обхватил ее сзади, развернул и прижал клинок к горлу. Затем угрожающе посмотрел на вскрикнувших девушек, готовых броситься ей на помощь.

— Еще одно движение и я перережу ей горло. Вашим мужьям это вряд ли понравится, поэтому замрите на месте.

Девушки взволнованно стояли передо мной, а заплаканная Вирсавия вытерла слезы и улыбнулась. Отлично, малышка, среди всех дам в этой комнате ты единственная искренне переживала за меня.

— Отпусти меня! — завизжала Секстилия и забилась в моих руках.

Она всегда не отличалась сообразительностью. Я ведь мог ненароком зарезать ее. Пришлось сдавить ей горло локтевым сгибом, сжимая руки другой рукой сзади. Девушка потрепыхалась еще, поняла, что не сможет освободиться и замерла. Я так и стоял перед ними, с кинжалом у груди Секстилии.

— Отлично, малышки, — сказал я и оглядел каждую с ног до головы. — А теперь повеселимся. Вирсания, забери у них кинжалы.

Куртизанка с готовностью вскочила с ложа и подошла к соперницам. Те посмотрели на Секстилию. Судя по всему, она здесь была заводилой.