Идущие на смерть приветствуют тебя!
Шрифт:
Письмо было написано на тонком пергаменте. Я узнал тонкие завитушки отцовского почерка, видел до этого документы, написанные его рукой. Это хорошо, что он соизволил написать мне послание собственноручно, а не через секретаря. Но содержание письма заставило меня отбросить все надежды на примирение.
«Ромул Августул!» — писал отец. — «Ты знаешь, каково мне сейчас приходится. Я веду тяжелейшую войну на северо-западе империи, стараюсь отбросить от границ державы беспокойных испанских вестготов. Наемники, находящиеся у меня под началом, самые отвратительные
Поэтому не смей трогать казну императора, она не принадлежит тебе. Если ты коснешься ее, мне нечем будет расплачиваться с наемниками и они распнут меня на ближайшем дереве.
Ты всегда был послушным сыном, оставайся таким же и в дальнейшем. Я не верю в слухи о твоем своеволии, которые распространяет Павел. Он хочет сам взобраться на трон. Он говорит, что мать погибла по твоей вине, я пока что не верю этому.
Если ты ослушаешься меня и заберешь казну, то перестанешь быть моим сыном, а превратишься в злейшего врага. В таком случае считай, что я приду в Равенну, низложу тебя и накажу за все грехи и непослушание, а также за кровь твоей матери, потому что в таком случае я сразу буду уверен в том, что слова Павла о ее гибели это сущая правда. Молю Бога, чтобы мне не пришлось делать этого».
Я дочитал письмо и надолго задумался. Неужели отец и вправду станет моим врагом?
От этого состояния меня отвлекло осторожное покашливание. Оказывается, рядом уже давно стояли Герений и Вирсания.
— Мой император, — сказал слуга, а куртизанка обольстительно улыбнулась. — Начались Либералии, вы будете в них участвовать?
Глава 3. Бог и богиня полной свободы
Да, вот так оно и происходит. За насущными заботами забываешь о празднике.
— Мне надо туда идти? — спросил я. — У меня дел невпроворот. Идите, сходите сами, повеселитесь.
Герений глянул на Вирсанию, которая годилась ему в матери и густо покраснел.
— Идти должен ты, император, — сказала Вирсания. — Это же праздник римских богов, Либера и Либеры, когда простой народ чествует праздник сбора винограда и плодородие. Многие императоры сами отождествляли себя с Либером. Если ты хочешь знать, чем живет и дышит твой народ, чему он радуется, то тебе надо сходить на праздник.
— Ладно, покажусь ненадолго, а потом уйду, — решил я и поднялся.
Письмо отца я спрятал в столе таблинума, своего рабочего кабинета. Надо бы притащить сюда сейф, а для этого озадачить Гордия на изготовление такой вещицы.
На выходе из кабинета меня встретил Марикк, сегодня он был моим телохранителем. С четвертого этажа я спустился на лифте вместе с Вирсанией. Когда я шел по коридору, по дороге встретился Алетий, горячо споривший с Гордием.
Также со стороны библиотеки вышел Росциа, весь в пыли и паутине. В руках он держал свитки. Даже не заметив меня, новый заведующий книгохранилищем помчался по коридору, обогнал нас и скрылся за углом. Я надеялся, что он не крадет редкостные экземпляры свитков,
На улице уже настал день, я и сам не заметил, как солнце поднялось к зениту. Стояла жаркая погода, солнце заливало площадь перед дворцом. Лучи отражались от мраморных плит и били в глаза.
Вскоре Марикк нагнал нас с Вирсанией, а за воротами обнаружились целые толпы праздно шатающегося народа. Я сразу заметил, что большинство из них одеты в простые туники без украшений.
— А что, Либералии празднуют бедняки? — спросил я у Вирсании. — Богатые предпочитают дождаться Сатурналии?
Женщина покачала головой. Ее обычно спокойное лицо выглядело возбужденным, ноздри сильно раздувались.
— Нет, обеспеченные граждане будут участвовать в празднествах завтра, пойдут в амфитеатры. Сегодня, во время шествия к храму Либера, они предпочитают остаться дома, чтобы не связываться с голытьбой.
— Значит, только я один такой придурок? — спросил я. — Надо бы тоже прикрыть мою шелковую тунику, она слишком бросается в глаза.
— Ты и сам тоже бросаешься в глаза, мой мальчик, — сказала Вирсания. — Ты даже не представляешь себе, как ты сейчас красив и похож на молодого фавна.
Рассмеявшись, я купил у торговца тканями на углу простой дешевый плащ из козьей шерсти.
— Пусть боги пошлют тебе величие Августа, император, — сказал торговец, поклонившись. Скидку, однако, скотина, при этом не сделал. — Пусть Либер принесет плодородие и процветание посаженному тобой урожаю.
— И тебе прибыльной торговли, — ответил я. — Плодородие мне очень пригодится, и в стране, и в личной жизни.
Едва мы отошли от палатки и я успел натянуть плащ, как меня снова узнали. Сразу подбежали трое нищих, окружили меня и закричали, дергая за одежду:
— Момиллус, дай монет. Дай монет или угости зубом.
— Отстаньте и просите милости у Либера, — сказал я.
— Ах ты паразит! — закричал один из них, тощий беззубый старик с впалыми щеками. — Отдай зуб, Момиллус, немедленно! По имя Либера.
Он схватил меня за плечо и потянул к себе. Я поддался немного, затем вывернулся и он повалился назад, потеряв равновесие. Двое других с проклятиями бросились на меня, но тут вперед вышел Марикк, схватил одного из них за руку и заломил за спину. Бедолага заверещал и тут же побежал назад, с той же скоростью.
— Какого дьявола они спрашивали мой зуб? — спросил я.
— Есть поверье, что если тебе попался зуб человека, облеченного властью, можно получить часть его силы, — сказала Вирсания. — Наверно, для этого. Или они хотят продать его, как диковинку. Тогда уж лучше просили бы твой член.
Она протянула руку и сжала мое достоинство через тунику. Затем прижалась ко мне и спросила:
— Хочешь, я тебе доставлю наслаждение ртом? Прямо здесь, на глазах у всех?
— Звучит очень интересно, но пока лучше давай пройдем дальше, — сказал я и огляделся. — Хотя, с другой стороны, может быть действительно сделаем это?