Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник
Шрифт:
«Мне немного лучше… Понимаю, сколь я многогрешна, но так хочется еще на некоторое время задержаться… [198] И все же…
123
Оборвалась… "Ну и пусть себе рвется" — смирилась, Но весть от тебя — И снова так жалко стало Драгоценную эту нить…» [199]«Я вне себя от радости… — ответил принц. — Ничего приятнее я давно уже не слышал…
198
99 «Понимаю, сколь я многогрешна, но так хочется еще на некоторое время задержаться…» — по буддийским представлениям желать продления жизни, быть привязанным к жизни — греховно.
199
100
124
Драгоценная нить Разве может порваться? Или друг другу Мы не клялись, и сердца Не связаны клятвой навечно?»Пока мы вот так обменивались письмами, подошел к концу и этот год, и я решила, что весной… [200] В самом начале одиннадцатой луны, в день, когда падал густой снег, от принца принесли письмо:
125
«В век далекий богов [201] — И тогда уже снег этот падал, Он нам не внове. Но тот, что выпал сегодня, Обычным не назовешь!»200
101 «…я решила, что весной…» — Идзуми Сикибу имеет в виду, что решила весной переехать к принцу.
201
102 «В век далекий богов…» — это стихотворение наверняка было воспринято Идзуми Сикибу, как новое свидетельство чуткости принца: на одиннадцатую луну приходилось много синтоистских праздников и церемоний, поэтому очень уместно было начать свое первое за эту луну стихотворение словами о богах.
Я ответила так:
126
«“Первый снежок!” Восхищаюсь им неизменно Каждой зимой. Лишь во мне — ничего необычного, Только годы ложатся на плечи».Такими бесполезными песнями обмениваясь, мы встречаем рассветы и закаты.
Сегодня от принца принесли письмо: «Измученный неизвестностью, я совсем уже собрался было навестить вас, — пишет он, — но предстоит сочинять китайские стихи…»
Я ответила:
127
«Если нет у тебя Минуты досужей, сама я К тебе поспешу. Узнать бы, куда ведут Поэзии тайные тропы».Принц был приятно удивлен и ответил так:
128
«Ко мне поспеши, В скромном моем жилище. Дорогу к стихам Тебе укажу, да и к встречам, Быть может, откроется путь».А однажды, когда на землю лег особенно белый иней, принц прислал человека с вопросом: «Что вы можете сказать об этом инее?», и я ответила:
129
«Ведь это же я — Тот бекас, что в зябкую ночь [202] Перья ерошит. Которое утро встречаю, На иней холодный глядя…»А в другой день лил дождь, и я написала:
130
«Сколько дождей Пролилось, сколько раз снег Ложился на землю… Позабыв о сне, по утрам Гляжу на холодный иней».202
103 «Тот бекас, что в зябкую ночь…» — цитируется стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 761: «На рассвете // Бекасы, нахохлившись, перья свои // Беспрерывно ерошат. // Я же всю ночь мечусь, // Если ты ко мне не приходишь».
В ту ночь принц изволил пожаловать и, как это обыкновенно бывало, обратил ко мне мимолетно-зыбкие речи, а среди прочего сказал, печально вздыхая:
— Боюсь, вам не придется по нраву, ежели, поселив вас в своем доме, я стану
«Что тревожит его душу? — подумала я. — Неужели он и в самом деле помышляет?..» Сердце мое печально сжалось, и я невольно разрыдалась. Тихо сеялся мелкий дождь, больше похожий на снег. Ни на миг не смыкая глаз, принц нежно утешал меня, клялся, что не только в этом мире… «Я решилась показать ему всю глубину своих чувств, — думала я, — видя, как трогательно он нежен, настолько, что никакие толки не отвращают от меня его сердца… А если он действительно?.. Что ж, тогда и я…» [203] Удрученная этой мыслью, я не могла вымолвить ни слова, только тихонько плакала, и, увидев это, принц сказал:
203
104 «Что ж, тогда и я…» — то есть тогда и я тоже приму постриг.
131
— Пустые слова О том, что свершить задумал… Всю ночь напролет… Я же продолжила: — Падают слезы из глаз нескончаемым ливнем.Беседуя со мной, принц казался еще более неуверенным в себе, чем обыкновенно, когда же рассвело, он уехал.
Хотя участь придворной дамы и представлялась мне весьма незавидной, я все же готова была переехать в дом принца, надеясь, что это принесет рассеяние тоске, томившей меня ежечасно, но теперь новые сомнения смутили мою душу. «Как же быть?» — терзалась я и в конце концов написала принцу:
132
«Невыносимо! Неужели я наяву Это слыхала? О, если бы можно было Сном считать прошлую ночь… Но, увы, вряд ли это желание…»Сбоку же я приписала:
133
«Пылкими Были клятвы твои когда-то, Все зыбко теперь… Или ждешь, чтобы я смирилась Мол, так уж устроен мир?Досадно, право…»
Прочитав письмо, принц ответил: «Ведь я хотел написать первым…
134
Явью считать Не стоит тот случай досадный, Все это тебе Пригрезилось прошлой ночью, Когда мы уснули вдвоем.А вы уже готовы поверить… Как вы нетерпеливы!
135
Лишь эта жизнь Зыбка — никому не измерить Жизненный срок. А наши с тобою клятвы Долговечней сосны Сумиёси [204] .204
105 «Долговечней сосны Сумиёси…» — сосна Сумиёси (или Суминоэ), так же как и сосна Такасаго, воспеты в японской поэзии как сосны-супруги (они имеют по два ствола, выросшие из единого корня, причем стволы представляют собой сосны разного вида, один ствол — «красная» сосна, другой — «черная»). Сосны символизируют верных супругов, проживших вместе до глубокой старости. Стихотворение принца основано на стихотворении Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 905: «Даже с тех пор, // Как я тебя видел, минуло // Немало лет, // Сколько веков на брегу Суминоэ // Ты стоишь, о принцесса-сосна?»
О, моя милая, я никогда, никогда более не стану докучать вам размышлениями о собственном будущем… Какая досада, что я сам…»
После этого письма безотчетная печаль поселилась в сердце женщины, целыми днями она только и делала, что вздыхала. «Ах, надобно мне было раньше позаботиться обо всем…» — думала она. Как-то ближе к полудню принесли письмо от принца:
136
«Тоскую, люблю, Хочу тебя снова увидеть Прямо сейчас, Цветок гвоздики ямато У бедной хижины горной» [205] .205
106 «Тоскую, люблю…» — принц полностью цитирует стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 695. Гвоздика Ямато (или «японская гвоздика», название было дано в противовес бытовавшему издавна названию «кара-надэсико» — «китайская гвоздика») в японской поэзии издавна символизирует любимую.