Иеремиевы огни
Шрифт:
— А заодно и отправиться на Столлию? — напряжённо спросил Джей, следящий за каждым его движением. Подавший голос Герберт не дал Дилану ответить.
— А в вашей компании совесть всегда говорила голосом Ове? — насмешливо поинтересовался он, и Дилан неопределённо качнул головой, сплетая пальцы.
— У меня так точно, про Стаса не знаю. В его отношении мне всегда казалось, что совесть вообще очень условное понятие… В общем-то, это частности. Я хочу рассказать вам о своём детстве, когда мы только сошлись — с Брутусом, с Ове. Всё это время я пытался верно подобрать слова, чтобы меня не поняли превратно. Я… стыжусь того, что было. И ещё больнее становится, когда потом, много
— Рассказывай, — потребовал Джей. Дилан сверкнул в его сторону покрасневшими розово-голубыми глазами и начал говорить.
Вышло так, что с раннего детства они всегда были втроём — во многом потому, что других детей близкого возраста в посёлке не было. Второй причиной стоило бы назвать занятость родителей: старшие Криссво являлись администраторами городка, Инай Сетте, который и приглядывал за Брутусом, — руководителем «службы безопасности», а чета Терных служила Криссво: отец Ове был главным проверяющим шахт, а мать — личной помощницей у матери Дилана. Чаще всего троих детей они дружно отправляли в сымпровизированный детский сад в здании администрации то под крыло нянечки, то самого Иная, умевшего организовать работу своих солдат так, что ему самому можно было вообще ни о чём не тревожиться.
Нюанс, однако, заключался в том, что, играя вместе, они тем не менее существовали по отдельности. Ове дружил с Диланом, так как Брутус ему активно не нравился — в основном из-за его агрессивности, которая дядей в отношении других людей только поощрялась. Брутус большую часть времени проводил глубоко в себе, изредка отвлекаясь на Дилана, ну а Дилан старался поддерживать дружбу с ними обоими. Брутус, как сын главного охранника, был ему полезен, потому что Инай стандартно отмазывал их от любых проказ, а Ове — просто приятен, как человек, всегда готовый поддержать игру и закрыть собой от лезущего в драку по поводу и без Брутуса. Дилан идеально устроился — жаль только, в том возрасте ему не хватило проницательности, чтобы понять, как сильно Брутус был зациклен на осознании собственной исключительности и следующего из него чувства собственности.
Впрочем, кто бы мог тогда подумать, что стремление владеть людьми у Брутуса перейдёт когда-то на ровесников, которых он использовал явно для коротания времени разлуки с дядей? Инай опекал его, как собственного сына, так как Рогеро и Элиша всегда были слишком заняты и, что уж тут, подавлены отказом от фавора. По-настоящему близок Брутус был лишь с дядей, делясь с ним тем, чем никогда не поделился бы с приятелями, открыто полагая их «недорослями» и «сопляками». Дилану и в страшном сне бы не привиделось, что кого-то из них аурис может захотеть увидеть своим единственным и неповторимым другом.
Первые звоночки появились, когда им одному за другим исполнилось восемь (Брутус, конечно же, страшно гордился тем, что он был первым и самым старшим), и весь последующий год раздавались всё громче. То и дело Брутус требовал, чтобы Дилан общался только с ним, предлагал в отношении Ове каверзы и даже пару раз грубо подставлял его перед взрослыми — в чём, кстати, дядя ему только помогал. Дилан предпочитал закрывать на это глаза: к неадекватности ауриса он уже успел привыкнуть, а к Ове слишком уж привязался, чтобы отказаться от него в пользу Брутуса. В подставах, конечно, он не участвовал, но и защищать велька остерегался: Брутус был страшен в гневе. Тогда он наивно надеялся, что аурис перебесится или Ове даст отпор как-нибудь так ощутимо, что даже Инай не сможет покрыть племянника, потому пустил всё на самотёк. Спустя
Тогда была осень — самому младшему, Ове, как раз исполнилось девять, — и они втроём частенько сбегали от взрослых и гуляли по закрытым или брошенным карьерам в окрестностях посёлка. Дилан с куда большим удовольствием осуществлял бы эти захватывающие прогулки только с Ове, но лишь наличие в их компании Брутуса давало шанс, что в случае поиска их отпустят, а не выпорют как сидоровых коз. Обычно они просто прыгали по камням или разбирали завалы, надеясь найти что-то интересное, — Дилану приходилось то и дело менять лагерь, чтобы не обидеть ни одного из друзей, — и эта прогулка не обещала никакого разнообразия. Пока возле одного из карьеров, неглубокого, со скатом из рыже-песчаной глины куда-то в темноту, за россыпь грязных валунов, Брутус не встал на самом краю и не замер там, демонстративно отказываясь идти дальше.
Уже отошедший вместе с Ове к другому, более интересному, карьеру Дилан обернулся и был вынужден возвращаться. Ове, конечно, пошёл следом — а насколько всё было бы проще, если бы он оставил их разбираться самих!..
— Ты чего встал? — спросил у Брутуса Дилан, останавливаясь рядом с превратившимся в угрюмую статую аурисом. Ове предупредительно встал по другую сторону от Дилана: он всегда остерегался находиться к Брутусу слишком близко. Аурис резко обернулся, холодно и надменно посмотрел на сильвиса, а потом вдруг хищно, зло улыбнулся — у Дилана пробежала дрожь по позвоночнику — и отступил от края.
— Я очень долго думал, Дилан, — размеренно заговорил он и так же неторопливо двинулся мимо Дилана по направлению к Ове, чтобы в итоге остановиться примерно посередине между ними двумя. — Мне как-то вот, знаешь, кажется, что нельзя усидеть на двух стульях. По-моему, Дилан, тебе пора определиться, с кем ты общаешься.
— Это в смысле? — сделал вид, что не понял его, сильвис, чувствуя, что сердце его бьётся где-то в пятках.
— А вот в прямом, — Брутус чуть приподнял подбородок, сверля взглядом Ове, который уже начинал сжимать кулаки. — Видишь ли, мне надоело постоянно находиться рядом с человеком, который меня так сильно ненавидит — хоть новую притчу пиши! Кстати, в «Повести о заблудших» было сказано, что по-настоящему сердце открывается лишь единожды. С кем ты хочешь дружить, Дилан? Пора решать.
— Это с чего это я должен что-то там решать? — набычился Дилан, пытаясь понять по ухмыляющемуся лицу Брутуса, что у него творится в голове. — Я, может, хочу с вами обоими общаться! А если Ове тебя смущает, можешь с ним не разговаривать, это твои проблемы!
— Ах, мои, да? Ну ладно, тогда давай они будут общими! — змеёй Брутус скользнул к Ове и вдруг заломил ему руку. В драках ему равных не было — разве что отвечать совсем уж грубой силой, желательно вдвоём, к остальному дядя, бывший гвардеец МД, отлично его подготовил. Вельк только и смог, что протестующе захрипеть, опасно выгнувшись над обрывом карьера.
— Ты что делаешь?.. — испугался Дилан, но не сделал и шага в их сторону, так как Брутус предостерегающе выгнул Ове ещё больше. — Совсем с ума сошёл, больной?! Что тебе надо от меня?!
— Я уже сказал, — Брутус улыбнулся, показывая клыки. — Выбирай. Выберешь Ове — сам пойдёшь его из карьера доставать. Ну а если меня, так и быть, я его отпущу.
— Ты хоть понимаешь, что от такого тебя даже дядя не отмажет?!
— Отмажет, не переживай! — аурис самоуверенно рассмеялся, и Дилан понял, что своему племяннику Инай, похоже, и открытое убийство простит. Да ещё и похвалит. — Решай, Дилан! Даю тебе пять секунд! Раз…