Иероглиф смерти

Грановская Евгения

– Видел, что написано на пачке? – спросил он. – Курение убивает.

– Жизнь тоже убивает, – парировал Толя. – И что ж теперь – не жить?

Вскоре вернулась Маша с огромным железным подносом с витыми ручками. На подносе стояли тарелки с нарезками, колбасами, оливками и красной икрой.

– Пир духа! – провозгласил, обведя яства восторженным взглядом, Стас. – А где напитки?

– Сейчас.

Маша снова ушла на кухню, а вернулась с бутылкой водки в одной руке и изящным серебряным ведром в другой.

Из ведра торчало золотистое горлышко «Абрау Дюрсо».

Стас взглянул на серебряное ведро и присвистнул:

– Откуда такая роскошь?

– Свадебный подарок.

– Хорошая это вещь – свадебные подарки, – одобрил Данилов. – Уже и мужа ветром сдуло, а подарки остались.

Маша выставила фужеры и рюмки. Волохов взялся за бутылку.

После того как выпили по первой, Стас бросил в рот оливку и сказал:

– Кстати, насчет мужа. Как у тебя продвигается бракоразводный процесс?

– Плохо, – ответила Маша. – Я сказала своему бывшему, что сын будет жить со мной. В ответ он выкатил встречную претензию. Ну, или как там это у них называется.

– И чего?

– Хочет забрать сына, вот чего.

Стас сокрушенно покачал головой:

– Ну и гад.

– Не то слово.

– Давай я с ним поговорю, – предложил могучий Волохов. – Без насилия, просто перетрем по-мужски. Я умею объяснять.

– Знаю я, как ты объясняешь, – хмыкнула Маша.

– И каковы твои шансы? – поинтересовался Стас, вновь наполняя ей бокал шампанским.

– Дерьмовые, – честно ответила Маша. – У моего бывшего слишком много денег. А у меня – собачья работа. Мой адвокат сказал, что устоять будет сложно. При самом плохом раскладе мне светит стать «воскресной мамой».

– Это беспредел, – со всей основательностью заявил Толя Волохов.

А Стас предложил:

– Давай запьем обиду, пока нектар не выдохся!

Они выпили. Маша взяла бутерброд с маслом и красной икрой, посмотрела на икринки и вдруг сказала:

– А может, я и правда дерьмовая мать?

– Глупости, – пробасил Волохов. – Ты отличная мать.

Маша вздохнула:

– Не знаю… Я же помню, как мы жили до аварии. Я с утра до поздней ночи торчала на работе. А иногда и по ночам. Артем готовил Митьке еду, делал с ним уроки. В танцевальный кружок его водил.

– Хватит заниматься самобичеванием, – сказал Стас. – Подставляй фужер!

За третьим бокалом Маша предложила:

– Давайте сменим тему, мальчики. Не хочу вас грузить своими проблемами. Что там у нас с сатанистами?

– Георгий Палий, которого ты задержала, вовсю дает показания.

– Про то, как они откапывали кости из могил?

– Угу. Но это только начало. Думаю, скоро он выложит все. И даже то, о чем пока боится вспоминать.

Маша куснула бутерброд и сказала с набитым ртом:

– Сатанисты тут ни при чем.

Это был ошибочный след.

Стас и Толя удивленно на нее уставились.

– Начальство так не думает, – сказал Толя.

Маша запила бутерброд шампанским:

– И все же это так. Они этого не делали.

Данилов хмыкнул:

– Здравствуй, мама, Новый год! Но ведь ты сама утверждала, что убийства девушек носят ритуальный характер.

– Утверждала, – кивнула Маша. – Я и сейчас это утверждаю. Но сатанисты здесь ни при чем. Ты был прав, когда говорил о том, что кровавые убийства – не их масштаб.

Стас вздохнул:

– Ох и упертая ты девушка, Маша.

– Уж какая есть. Налей-ка мне еще шампанского.

Данилов налил. Маша подняла бокал и сказала:

– Убийца зашивает жертвам рты трупной нитью. Зачем он это делает? Что хочет сказать?

– Ну? И что же?

– Он хочет сказать, что его жертвы были мертвы еще до того, как он их убил.

Некоторое время мужчины изумленно смотрели на Любимову. Даже про водку забыли. Стас обрел дар речи первым.

– Да, Маша, – выдохнул он. – Тебе бы только триллеры психологические писать. Как говорится, Достоевский отдыхает.

– Только если ты будешь продвигать эту версию, то сама скоро отправишься на отдых, – сказал Волохов. – Версия про сатанистов удовлетворила начальство от и до. Старику велели поскорее передавать дело в Следственный комитет.

– Вот это и плохо, – уныло сказала Маша. – Жуку скоро на пенсию, он не будет нарываться.

– Тебя-то он, кстати, может послушать, – заметил Стас. – Старик к тебе неровно дышит.

Маша посмотрела на него недовольным взглядом и строго сказала:

– Данилов, смени пластинку.

– Как скажешь. Подставляй фужер, пора дерябнуть!

И они дерябнули.

За окном постепенно стемнело. На смену первой бутылке шампанского пришла вторая. И вторая бутылка водки не заставила себя долго ждать. Откуда-то издалека доносилась модная песенка. Стас травил анекдоты, Волохов посмеивался в щетинистую бороду.

Маша тоже смеялась, но потом ей отчего-то стало грустно. Она подперла щеку ладонью и проговорила хмельным голосом:

– Ох, мальчики, грустно мне как-то.

– Чего тебе грустно? – осведомился Данилов.

– Да так… Жила-была девушка по имени Ира Романенко. А потом умерла – и всем плевать. Бойфренд нашел себе другую подружку. Отец… выпил пару стаканов своего дурацкого виски – и тоже в норме.

– Какого виски? – уточнил Волохов.

– Да какой-то «Спрингбэнк», – равнодушно ответила Мария.

– Это не дурацкий виски, ты уж мне поверь.

Маша дернула щекой:

– Да все равно.

Волохов взялся за бутылку. Маша накрыла свой бокал ладонью.

– Мне хватит. Я уже пьяная.