Иерусалимский ковчег
Шрифт:
— Но, Яков Андреевич, — горячилась индианка, сложив свои руки на груди. — Я могла бы быть вам полезной!
— Даже и не думай об этом! — воскликнул я. — Я не желаю подвергать твою жизнь опасности!
— Опасность я чувствую всем своим существом, — сказала индианка с достоинством прорицательницы. — И я могла бы предупреждать вас о ней.
Я и представить себе не мог, чтобы Мира познакомилась с Лидией.
— Ни в коем случае! — я оставался непреклонен. — В данной ситуации ты будешь меня только обременять, — жестоко добавил я.
— Почему вы обижаете
— Я пекусь о твоем благополучии, только и всего, — ответил я холодно.
— Но ведь погибло уже несколько человек! — вскричала Мира. — И неизвестно еще, что будет дальше!
— Кстати, — вступил в разговор Кинрю. — Яков Андреевич, вы узнали адрес Созона?
— Узнал, — я кивнул в знак согласия. — И не только…
— Что? — глаза у моего золотого дракона сделались круглыми и широкими. — Вы уже?..
— Нет, — успокоил я его. — Это был не я. Скорее всего, нас опередила графиня Полянская. Неплохо было бы сообщить об этом Кутузову, но Иван Сергеевич покинул Санкт-Петербург, уехал в неизвестном мне направлении.
— О чем это вы? — заволновалась индианка. — Убийца уже наказан?! Он мертв? Тогда почему, — удивлялась она. — Зачем вы едете в это имение?
— Милая Мира, — ответил я. — К сожалению, в некоторые вещи я не могу тебя посвящать. История эта еще не закончилась, но чувствую я, что до финала осталось совсем немного!
— Я очень боюсь! — заявила она. — И думаю, что пробил тот час, когда я должна рассказать вам об Анджане!
— Но ты уже говорила мне, как она погибла, — сказал я в ответ, подошел к окну и задернул штору.
— Я не вдавалась в подробности, — девушка горько улыбнулась. — Нашим отцом был раджа, и он души не чаял в Анджане, — продолжала индианка. — Она была его младшей дочерью. Однажды Анджана решила, что повстречала свою единственную любовь. Я предупреждала ее, что дело добром не кончится, потому что ее возлюбленный действовал тайно и даже не собирался повстречаться с нашим отцом. Сестра объясняла это его бедностью и неродовитостью. Я умоляла ее одуматься, но Анджана решилась все-таки на побег из под родного крова. Я видела в древних таблицах, что за порогом дворца ее ожидают страдания. Но девочка меня не послушалась, ей было всего пятнадцать. Я поклялась не выдавать ее тайны, но взамен просила ее взять с собой и меня. Однако Анджана сказала, что справится с этим делом самостоятельно. Моя бедная девочка и не догадывалась, что ее всего лишь использовали, для того, чтобы шантажировать нашего отца. Как только в этом отпала надобность, ее сразу же отравили.
— Очень печальная история, — ответил я Мире. — Но она только доказывает, что тебе незачем отправляться со мной. Ведь если бы Анджана тебя послушалась, то твой отец навсегда потерял бы сразу двух дочерей.
— Я бы что-нибудь придумала, — воскликнула индианка. — Я бы выручила мою девочку из беды! — запротестовала она.
— Тебе только так кажется, — произнес я задумчиво. — Иногда в этой жизни нам попадаются и более сильные противники, с которыми мы не в состоянии справиться.
— Яков Андреевич, вы всерьез
Я открыл было рот, чтобы возразить, но дочь индийского князя перебила меня:
— Я больше не стану с вами спорить, Яков Андреевич, поступайте, как знаете, но не говорите потом, что Мира вас не предупреждала! — с этими словами она покинула нас и поднялась к себе в будуар.
Как ни старался я оставаться равнодушным, но Мирины речи все же заставили меня засомневаться. Однако я не мог ничего поделать, судьба нашего Ордена зависела от того, насколько я сумею справиться с ситуацией, а заодно и со своими чувствами к коварной графине.
— А что все-таки случилось с убийцей? — осведомился Кинрю, как только индианка ушла.
— Графиня Полянская исполнила то, что обещала Елагину, шантажист ее больше не побеспокоит. Ему просто-напросто кто-то сломал пару шейных позвонков.
— Вы полагаете, что это были мальтийцы? — переспросил японец.
— Больше некому, — развел я руками. — Кстати, — я достал из кармана сюртука письмо. — Вот, прочти! — и передал моему золотому дракону послание Виталия Строганова.
— Так, значит, ваши предположения оказались верными, — констатировал Кинрю, возвращая мне прочитанное письмо.
— Выходит, что так, — согласился я.
Спустя около часа вернулся Никифор с посланием от графини.
— Записка от Лидии Львовны Полянской! — провозгласил он, едва появившись на пороге.
— Ну же! — воскликнул я, мне не терпелось увидеть ее своими глазами.
Лакей порылся в карманах и, наконец, все-таки извлек на свет Божий белый конверт. Я почти вырвал его из рук слуги, присел на диван и взялся за чтение. Кинрю же стоял у меня над душой, с волнением ожидая того, что будет дальше. В конце концов, содержанием этого письма в некотором роде решалась его судьба.
Я достал из конверта записку графини. Написана она была на муаровой бумаге с тисненым узором. От нее исходил тот самый аромат восточных духов, вскруживший мне голову в кофейне.
«Любезный Яков Андреевич, — писала графиня. — Вы спрашивает моего позволения взять с вами в поездку Вашего друга и лучшего слугу. Так что же? Могу ли я, нуждающаяся в Вашей защите, иметь что-либо против? Поступайте, как знаете!
Преданная Вам графиня Полянская.
P.S. Жду вас у себя на Большой Мещанской завтра около девяти утра».
— Ну что? — не удержался Кинрю, сверкнув в полумраке глазами, будто дикая кошка.
— Нас можно поздравить, — ответил я. — Лидия Львовна согласна!
— Отправляюсь собирать чемоданы, — обрадовался японец.
Обиженная Мира в этот вечер так и не покинула своей комнаты.
По утру мой заспанный кучер возился с упряжью, Кинрю же таскал чемоданы в старинный дормез, предназначенный для дальних поездок и приспособленный для ночного сна.
Я переживал из-за того, что Мира так и не удосужилась выйти из своей комнаты. Ящик с пистолетами мы с Кинрю уложили в карету в первую очередь.