Ифигения в Тавриде

Гете Иоганн Вольфганг

Ифигения

С тобою жрица, от самой богини Принявшая избранье, говорит — Довольствуйся пока таким ответом. Скажи мне: как необоримый рок На этот берег выбросил тебя?

Пилад

Легко поведать мне, какие беды Нас гнали, неотступные, сюда. О, если б так легко и ты могла В нас, богоравная, вселить надежду! Из Крита мы, Адрастовы сыны: Я младший сын, по имени Кефал, А он — Лаодамант, средь Адрастидов Старейший. Средний сын меж нами рос, Суров и дик; согласие и мир Он нарушал еще ребенком малым. Мы

матери безмолвно подчинялись, Пока под Троей бился наш отец. Когда ж с добычей возвратился он И вскоре умер, тотчас злобный спор За царство и наследство разгорелся. Примкнул я к старшему. Он умертвил Строптивца. За кровавый этот грех Его терзают фурии теперь. На этот дикий берег нас послал Феб-Аполлон Дельфийский. В храме здесь Он повелел нам у сестры его Спасения от бедствий ожидать. Нас полонили и свели к тебе Для страшного закланья. Это все.

Ифигения

Так Троя пала? Сердце успокой!

Пилад

Да, пала. Успокой сердца и нам! Ускорь спасенье, что сулили боги Нам, горемычным! Брату пособи! Скажи ему спасительное слово И ласково изгнанника прими! Прошу тебя! Поверь, он так легко Печалям и больным воспоминаньям О горестном злодействе поддается. И тотчас же безумный бред его Хватает, и прекрасная душа Становится добычей хищных чудищ.

Ифигения

Как ни ужасны горести твои, Забудь о них, пока не скажешь все!

Пилад

Великий город, десять долгих лет Достойно силы греков отражавший, Повержен в прах и не восстанет вновь! Но горькие утраты нам велят О крае варварском со скорбью думать. Там пал Ахилл с Патроклом благородным.

Ифигения

И вы, богоподобные, в пыли.

Пилад

И Паламед и доблестный Аякс Не увидали родины любимой.

Ифигения

Он об отце молчит! Его пока Средь павших не назвал он! Жив отец! Еще мы свидимся! О сердце, жди!

Пилад

Блаженны те, кто сладость горькой смерти Вкусили от нещадного врага! Пустынный ужас и конец жестокий Вернувшимся рассвирепевший бог Взамен триумфов пышных уготовил! Иль речь людская не доходит к вам? Из края в край неслась худая весть О горестных, неслыханных делах! Ужель беда, потрясшая Микены,— По ней не смолкли стоны и сейчас! — Для вас осталась тайной? Клитемнестра С Эгисфом благородного супруга В день возвращенья подло умертвила! Ты почитаешь этот царский дом? Я вижу, грудь твоя напрасно хочет Мучительную боль перебороть! Не дочь ли ты царева друга? Или, Быть может, ты в Микенах родилась? Прости меня за то, что первый я Тебе поведал страшное деянье!

Ифигения

Как это все свершилось, говори!

Пилад

Лишь только царь вернулся из похода И, искупавшись, повелел жене Дать одеянье свежее ему, Коварная губительную ткань, Всю в складках, перепутанных стократ, На голову накинула супругу. Напрасно царь из роковых сетей Пытался

вырваться! Уже пронзил Его Эгисф-предатель! Так сошел К почившим царь — с челом, фатой покрытым.

Ифигения

А что сообщник получил в награду?

Пилад

Власть вместе с ложем, ведомым ему.

Ифигения

Так, значит, страсть на грех толкнула их?

Пилад

И чувство мести, зревшее в тиши.

Ифигения

Чем государь царицу оскорбил?

Пилад

Деяньем тяжким. Если извиненье Убийству есть, так нет ее вины. В Авлиду он царицу заманил, И здесь, когда судам его Диана Ветрами путь на Трою преградила, Он дочь ей, первородную свою, Сам на алтарь принес. Царевна пала Кровавой жертвой эллинам на благо! Вот почему царица злобой вся Безудержной зажглась и, домоганьям Эгисфа уступив, сама супруга Губительною сетью оплела.

Ифигения

Довольно! Мы увидимся еще.

Пилад

^(один)

Как видно, дома царского судьба Ей сердце истерзала! Павший царь, Наверно, был ей дорог. Знать, ее Из славного сюда купили дома — На счастье нам! Но тише, сердце, тише! Дай мудро нам и мужественно плыть Звезде надежды брезжущей навстречу.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ифигения. Орест.

Ифигения

Несчастный, я с тебя снимаю цепи В знак неизбывно-горестной судьбы! Свобода, что даруется тебе, Подобна загоревшемуся взору Больного. Знай: она пророчит смерть! Не смею, не хочу признать, что вы Пропали безвозвратно! Мне ль обречь Рукой кровавой вас печалям смерти? Никто, кто б ни был он, пока служу Диане я, коснуться ваших глав Не смеет! Но когда я откажусь Свершить обряд по царскому указу, Царь наречет одну из дев моих Преемницей. Чем поддержу тогда Я вас, приговоренных? Лишь молитвой! Земляк мой милый! И последний раб, У очага родимого сидевший, Нам дорог в чужедальней стороне! Каким же мне встречать благословеньем Вас, ожививших образы героев Во мне, столь дорогие с колыбели, Вас, сладостных надежд нежданный рой В душе моей печальной воскресивших?

Орест

Умышленно ль от нас свой род и имя Скрываешь ты? Иль я могу узнать, Кто, как жилица неба, нам явилась?

Ифигения

Да, я откроюсь! Но скажи сперва, Что я узнала лишь наполовину,— Про гибель тех, вернувшихся из Трои, Кого настиг неумолимый рок, Безмолвно притаившись у порога. Я девочкой попала в этот край, Но не забыла, как пугливо я В благоговейном ужасе взирала На гордых тех героев! Шли они, Как будто распахнулись небеса И тени баснословные спустились С Олимпа на погибель Илиону. Прекраснее же всех был Агамемнон. Скажи! Ужель, едва домой пришедший, Он был женой погублен и Эгисфом?