Иггинс и К°

Бюр Рене

Предполагают, что капитан передал их сенатору».

Это сообщение вызвало всеобщее любопытство. Репортеры рьяно взялись за дело. Но они тщетно стучались в запертую дверь квартиры Жаклин Дюбуа; та уехала, не оставив адреса. Им не оставалось ничего другого, как довольствоваться собственными предположениями.

Вечером мы собрались у Дальтона.

– Итак, – начал Иггинс, – мы снова в тупике.

– Вы ни к чему не пришли? – спросил Поль.

– Ни к чему.

– Я так и думал!

– Со стороны де Лиманду

искать нечего.

– А Ривейро Бодальво?

– Ну, этот парень – заурядный жулик. Сейчас наши агенты занялись его прошлым. Но, уверен, они не найдут ничего интересного.

– Можно предполагать посредника между ним и капитаном?

– Возможно, кто-нибудь из посетителей клуба, в котором бывал де Лиманду. В этом направлении тоже идут поиски…

– Да, одни предположения. Но если Ривейро – убийца, как к нему мог попасть браунинг Жака Данблеза?

– Он знал авиатора? – спросил я.

– Без сомнения, – кивнул Иггинс. – Но можно с уверенностью сказать, что Жак Данблез его не знает.

– Но почему Жиру не предпринимает никаких действий в отношении Ривейро? Кстати, он все еще сидит в тюрьме? – продолжал расспрашивать я.

– Да, – сказал Поль. – Что же касается следователя, то он просто зациклился на своей версии. Ему достаточно находки револьвера Данблеза.

Иггинс, раскурив трубку, глубоко затянулся.

– Почему, собственно, мы делаем тайну из того, что узнали от Жаклин Дюбуа?

– Об этом просил Роберт Дартинг.

– В таком случае, заметка в газете – все, на что мы имеем право.

– Да, и она мне стоила дуэли с Дартингом и ссоры с Валлорбом. Я не успел сказать ему о придуманном трюке и попросил Ренэ Данблеза сделать это, а тот просто забыл. А Валлорб рассердился, заявил, что мы ему не доверяем, что Данблез больше в курсе наших дел, чем он, и так разошелся!

– Знаете, Иггинс, я этого не говорил.

– Но имели на это право, – примирительно сказал Иггинс. – Дальтон – мальчик хороший, но только чересчур импульсивный. Самоубийство Жака Данблеза – его идея.

– Да, идея прекрасная, – самоуверенно усмехнулся Поль. – Вечерний выпуск «Времени», отпечатанный в одном экземпляре, специально для нас, и всего за тысячу франков.

– Ваша горячность когда-нибудь дорого вам обойдется, – пробурчал Иггинс. – К чему, скажите, было затевать дуэль с Дартингом?

– Пришлось. У Дартинга тоже характерец не сахар, а женщины, должно быть, узнав, что новость ложная, здорово его накрутили. Он явился ко мне зверь зверем. Хотел убить меня. Впрочем, потом смеялся, и после дуэли мы расстались друзьями.

Жаклин Дюбуа, должно быть, очень сердита на нас.

– Это мелочи. Гораздо важнее, что все наши попытки раскрыть преступление ни к чему не приводят.

– Да, – вздохнул Иггинс. – Но еще есть время. Жак Данблез предстанет перед судом только через три месяца. Этот Жиру

ловко тянет дело, желая создать себе рекламу. Он слишком самоуверен, хотя глуп как пробка.

– Как вы думаете, – опять спросил я, – Жака Данблеза приговорят к смерти?

– Скорее всего. Неужели присяжные, как и мы, станут ломать себе головы над всеми тонкостями этого дела? Револьвер Данблеза найден возле трупа капитана. Вопрос исчерпан.

– А другие убийства?

– Теми займутся только ради проформы. Хотя не исключено, что их тоже попробуют повесить на Данблеза.

– Значит, он обречен?

– Если только не заговорит.

– Вряд ли, не то уже заговорил бы.

– Пожалуй.

– А об убитом англосаксе по-прежнему ничего не известно?

– Увы! Впрочем, сегодня утром я получил рапорт от нашего берлинского агента. Он сообщает, что исчез один из сотрудников тайной имперской полиции.

– Как исчез?

– Не знаю. Но его вычеркнули из списков. Ничего больше узнать не удалось, так как работают они анонимно, под номерами.

– В каких случаях номера сотрудников полиции вычеркивают?

– Когда они погибают или становятся предателями. – Вы предполагаете, что этот случай как-то связан с интересующим нас делом? – оживился Дальтон.

– Я только сопоставляю факты, – пожал плечами Иггинс.

– А может, это связано с Жилем?

– Возможно…

В это мгновение раздался стук в дверь. Вошел агент с газетой в руках. Одно объявление было обведено синим карандашом.

Иггинс взял газету и вслух прочитал: «М. С. 27002. Очевидно, в нем отказано. Послезавтра». – Наконец-то! – воскликнул Дальтон. Иггинс удовлетворенно хмыкнул и повернулся к агенту:

– Хорошо. Вы свободны. Наблюдение за объявлениями продолжайте.

Тот поклонился и вышел.

Иггинс прислонился к камину и, насвистывая, стал набивать трубку. Поль хмурился, а я перечитывал объявление.

– Какого черта все это означает? – прервал молчание Дальтон.

– Не знаю.

– А что значит «очевидно, в нем отказано»? Иггинс пожал плечами.

– Еще хотя бы одно слово, и мы все бы поняли.

– Хорошо, что мы не опубликовали уравнение капитана де Лиманду.

– Объявление кончается словом «послезавтра», – обратился я к Иггинсу. – Что должно произойти послезавтра?

– Что угодно: свидание, убийство.

– Что же нам делать? Может быть, предупредить полицию?

– Нет, – решительно отрезал Иггинс. – В полиции примут нас за сумасшедших. Следует удвоить внимание к тем, кто может быть замешан в деле.

– Ну, а еще?

– Во-первых, нужно посмотреть, не публиковались ли раньше сходные объявления.

– Естественно!

– Во-вторых, нужно узнать в редакции, кем было дано это объявление.

– Его могли прислать по почте.

– Возможно, но маловероятно.