Игра, финал которой - жизнь
Шрифт:
Девочка никогда в жизни не видела свою тетю, Вирджинию Браун, свою предшественницу. Та умерла, когда Розалина была совсем крохой, буквально пара дней от роду. Умерла, мучаясь от неисцелимого проклятья, наконец-то сумев передать кому-то дар, не дававший ей уйти и забыть о страданиях и боли. Передала она его, конечно же, новорожденной Розалине. Вместе с этим даром к девушке пришли большие обязанности и строгое предназначение, полное, однако, в самой цели своей тепла и доброты. Нести жизнь в мир, где существуют страдания и смерть, помогать обычным людям и волшебникам. Способствовать сохранению равновесия двух начал, на которых строится и живет все мироздание. Не сохранять лично, конечно, таким могуществом не обладал и не может обладать
Розалина знала и то, что родилась очень слабенькой, как говорили магловские врачи - Лили родила дочку в магловской больнице - не желая привлекать внимание магического сообщества такими поздними родами – ей было уже сорок пять в тот момент, Розалина была «не жилец». Но полученный дар принес и самой Роззи некоторую пользу – дар, сущность которого заключалась в какой-то мере в большей жизненной энергии и силе, чем у других, не только наделил ее довольно необычными способностями, но и способствовал ее исцелению. И, как отмечали все кругом, энергичности Розалины и ее работоспособности можно было теперь позавидовать… А еще все отмечали ее необыкновенную доброту и веселый, почти никогда неунывающий характер. Только самые близкие ей люди знали, как на самом деле часто у нее на глазах блестят слезы легкого сожаления о том, что она не может жить как все. Хочет, конечно же, но… не может. Этого ей было не дано. К этим людям относились всего несколько человек. Родители, старшие сестры и лучший друг. Для всех остальных девушка была кладезь оптимизма, жизненной энергии и внутреннего света. И даже самым близким она старалась не показывать свои слезы, вызванные у нее в последнее время мыслью о том, что ей не дано будет не только испытать обычные человеческие события вроде ревности, ссор, настоящих обид, понять, что же это такое, но и по-настоящему полюбить. За валькирий выбирали спутника жизни, и даже это делалось в соответствии с их даром. Права же делать этот выбор сама не имела ни одна валькирия. По крайней мере, Розалина о таком никогда не слышала и не читала…
– Очень вкусно, мам! – заметил темно-русый мальчик, уплетая за обе щеки тушеные грибы. Ирма ласково улыбнулась.
– Ну на самом деле тетя Роззи мне посоветовала одну очень интересную придумку, так что скажи и ей тоже спасибо.
– Роззи, спасибо! – проглотив очередную ложку и случайно пнув ножкой, которой он болтал под столом, пока не видела строгая мама, Розалину, на это только покачавшую головой, отозвался Майкл.
– Тетя Роззи, - поправила Ирма. Малыш закатил глаза.
– Тетя-тетя… Она Роззи и все тут, - пробурчал он. Ядвига, сидевшая напротив брата, хихикнула.
– Вот тетя Джессика и правда тетя, а Роззи у нас маленькая, она же еще в школу ходит, - заметила она. Голосок ее звучал увереннее, чем у брата, и куда более бойко.
– Роззи у нас большая, она уже самая настоящая волшебница, ей уже целых семнадцать лет, - низкий женский голос послышался в дверях кухни. Брауны и Долохов мгновенно повернули головы на звук. В дверях стояла, весело улыбаясь, женщина лет тридцати пяти на вид, в джинсах и свитере с оленями. За ее спиной стоял мужчина в твидовом пиджаке и строгих брюках.
– Джесс! – ахнули обе младших сестры. – Ты же говорила, что приедете через неделю?!
– У нас слегка поменялись планы, как, впрочем, и всегда. Сами знаете, мой Натан и сам-то никогда свои планы не знает, - махнула она рукой. – Мы приехали неделей раньше и уедем неделей раньше, вот и все дела. А грибы-то небось и права вкусные, вон как уплетаете, аж не слышали, что мы пришли, - засмеялась она.
– Бобгый веег, Дже… - попытался сказать Антонин с полным ртом, но, осознав, что лучше не стоит, проглотил и уже нормально произнес: - Добрый вечер, Джессика и Натан.
– О, и этот тут, - покачала головой Джесс. – Ты хоть раз без него приезжала? – взглянула она на мадшую сестру. – Я скоро тебя уже звать Антонин Браун начну, -
– Или Розалину Долоховой кто-нибудь из его родителей назовет, - заметил Брендон. – Она ж у них тоже, поди, неотъемлимый атрибут школяра нашего стала, - добавил он. Розалина чуть покраснела, опустив голову так, чтобы длинные волосы скрыли ее пылающие щеки. А вот то, что Долохов покраснел до кончиков ушей, скрыть ему не удалось бы при всем желании – волосы его были длинными, но все-таки не настолько.
– Хватит детей смущать! Тем более при малышах! – одернула семейство Лили.
– Вот именно, мы просто друзья! – проворчала Розалина, уткнувшись в тарелку с преувеличенным интересом. Антонин же настолько вжался в свой угол, что еще бы чуть – и исчез бы.
– Ну, мы дружим, - пролепетал он, бросив быстрый взгляд на подругу.
– Мы с Тадеушем тоже просто дружили, ага, - хихикнула Ирма на ухо Джессике, примостившейся с ней рядом. Натану с трудом нашли место, усадив Майкла к нему на колени. На и без того маленькой кухне разом стало неизмеримо теснее.
– Грибы и правда одно удовольствие, - заметил супруг старшей из сестер Браун. – На языке тают. Джесс, возьмешь рецептик?
– Ну, у нас с сестренками секретов друг от друга нет, правда, девчонки?
– Ну а как мы со старшей сестрой не поделимся? Ты у нас самая взрослая и самая опытная и умная, - отозвалась Розалина, взяв себя в руки и натянув на лицо выражение умиротворенного спокойствия. Долохов же все еще краснел, как помидор, с какой-то слегка маниакальной жадностью вылавливая по тарелке постоянно ускользавший кусочек гриба и делая вид, что он целиком и полностью поглощен этим процессом. Попытки Джессики и Брендона его растормошить, расспрашивая о Школе, семье и первой их с Розалиной трансгрессии – как раз-таки домой к Браунам – особым успехом не увенчались. А коснувшись в тесноте сидевшего за столом круга семьи руки Розалины, случайно, он покраснел так, что Майкл даже предположил, что Антонин – имя малыш пытался произнести добрых минуты две – превращается в помидорку. Розалина, видя смущение своего друга и в общем-то понимая, чем оно вызвано (как ей казалось), пришла ему на выручку и свела ситуацию к шутке, заметив, что Долохов пытается изобрести нечто вроде анимагии, но только с превращением в овощ или фрукт.
Под громкий смех семьи и предложения малышей превратиться в огурец или картошку инцидент, казалось бы, был исчерпан. Но после ужина все огромное семейство ждал еще один сюрприз. Очень, однако же, ожидаемый. Джессика и Натан, уставшие за рабочий день – они оба трудились в Министерстве и подчас до глубокой ночи – после ужина ушли спать, в гостиную, где их за неимением других комнат и поселили, Майкла и Ядвигу отправилась укладывать Ирма, со словами о том, что этим непоседам вообще-то давно надлежит видеть десятый сон, а родители, порядком уставшие за день, тем более что оба были уже не первой молодости, поскольку Брендону, бывшему на десять лет старше супруги, было уже семьдесят три, с трудом пытались не задремать и наговориться всласть с младшей дочерью. Не навещавшей их аж с самого Рождества. И вот когда семейство начинало разбредаться по комнатам, дело шло к полуночи, в дверь домика постучали. А следом всех обитателей его заставил встрепенуться тихий, едва слышный, издаваемый самим светом плач.
– Совет? – недоуменно подняла на дочку глаза Лили. – Официально. А по какому поводу?
Розалина пожала плечами, поднимаясь из-за стола.
– Не знаю. Может, какие-то поручения появились? – потерянно пробормотала она. Между тем Джессика, сонная, в длинном халате, открыла гостьям дверь. То, что гостий десять, прекрасно знали все взрослые обитатели «Убежища». Но вошла только одна. Пожилая волшебница с длинными седыми волосами, ниспадавшими на белую мантию с золотистым узором, перехваченными зеленой лентой, и с большим маховиком времени на шее, поманила медленно плетущуюся к дверям напряженную Розалину.