Игра и жизнь
Шрифт:
Сначала заехали на укреплённое КПП, где машину тщательно осмотрели солдаты внешников. Потом двинулись к куполу. Купол, это и есть бойня, то есть лаборатория внешников — огромное сооружение, полностью отрезанное от внешнего мира. Но сначала, надо было заехать в приёмное отделение, где получить указивку, куда везти пленников. Сегодня дежурный офицер внешников распорядился тащить живую добычу сразу к ментату, а не в загон для мяса. Ну, это понятно: ментат установит качество товара и что с ним делать дальше. Если товар качественный, то есть долго пробыл в Стиксе, то его отправляли на медленную разделку: отрежут, например, почку, затем отпаивают бедолагу
Пепел удалил с пленников ловчие сети и заковал их в стальные наручники. Мясо даже ухом не повело. Затем он и ещё один конвоир — солдат внешников, потащили товар к ментату. Ментат работал в отдельном помещении на территории самой лаборатории, но чтобы добраться туда, надо было пройти по подземным сооружениям, через ряд шлюзов, часовых и фильтров. Часовые, осмотрев добычу и конвоиров, кивали, дескать, всё нормально, можете тащить товар куда надо.
Пепел и солдат втолкнули пленников в комнату ментата и усадили их на деревянную лавку. Сколько уже эта лавка видела задниц пленников, и не пересчитать, наверное, несколько десятков тысяч. И никто ещё из этой лаборатории не возвращался в целом виде: отсюда можно было выйти только в расфасованном виде.
Ментат, молодого вида худющий парень, был специалистом очень опытным, но он был отчаянный трус, как знал об этой его особенности Пепел. Вот бы двинуть этого ментата кулаком, да нельзя. Он ментат, высшая лига среди иммунных. А раз он высшая лига, то мог позволить себе, чтобы его ждали рядовые сотрудники, а уж мясо, тем более могло подождать, не протухнет.
Ментат заставил себя ждать чуть ли не полчаса, за это время пленники сидели смирно, держа руки, закованные в наручниках, на коленях. А Пеплу и солдату-конвоиру пришлось стоять, направив короткие автоматы на сидящих людей. Пепла почему-то стало раздражать всё: и пленники, и ментат, и автомат в руках, и чуйка, которая только тихо скулила. Пепел задницей чувствовал, что он что-то упустил, что-то важное, вот только не мог понять что.
Наконец, с вальяжным видом в комнату вошёл ментат. Он, не глядя на пленников, уселся на своё кресло, стоящее за конторским столом, и только тогда соизволил посмотреть на товар, который сидел перед его носом. Пепел такого ещё не видел, чтобы человек так быстро бледнел до синевы. У ментата затряслись руки, как у алкаша и он стал тыкать своими дрожащими руками в сторону свежаков:
— Это же скреб…., - прохрипел ментат и замертво упал головой на свой стол. Вот зачем упоминать вслух неназываемого. Закон Стикса: о скреббере надо говорить только шёпотом, но лучше вообще не говорить.
Пепел, как в замедленной съёмке видел, как девушка взмахнула своей рукой, на которой уже не было наручников и коснулась груди солдата, облачённого в скафандр, отчего у того в теле вдруг появилась огромная дымящаяся дыра. Скафандр бедолаге не помог. Пепел ещё успел посмотреть в глаза парня, и у него перед смертью даже мелькнула мысль: "У людей таких глаз нет. Это не человек. Это неназываемый". После этого он умер, а его тело успел подхватить парень. Все три человека умерли тихо.
Мышь,
— Вы покажите путь к порталу, — вежливо попросил он. Он всегда знал, что люди любят вежливость, тогда лучше налаживается контакт. Любезность всюду успевает.
Но старший лаборант вдруг посчитал себя героем, которого нельзя убить и заорал, чтобы люди сдавались, тогда им ничего не будет. Мышу крик этого неадекватного человека совсем не понравился, и он провёл когтем по животу внешника. Крест-накрест провёл. Этого оказалось достаточным, чтобы скафандр получил фатальные повреждения, а тело человека лишилось мышц на животе. Куча кишок вывалилось из скафандра под предсмертный хрип старшего лаборанта.
— Такой ответ меня не устраивает, — спокойно прокомментировал свои действия Мышь и подвёл коготь к животу просто лаборанта.
Тот с ужасом смотрел на вывалившиеся кишки своего коллеги. Конечно, он часто видел распотрошённые трупы, но то были трупы просто животных с мозгами, а сейчас здесь на полу валялись потроха его бывшего уже коллеги. Стоит этому местному парню пробить своим чудо-оружием скафандр, и всё, споры гриба мгновенно попадут на тело человека и через несколько часов заурчишь.
— Сформулирую вопрос несколько по-другому, — ровным голосом сказал парень. — Вы готовы быть мне полезным, или нет? Как говорил Юлий Цезарь, сейчас или никогда.
Коротко и ясно, но ясность — вещь двусмысленная.
О, просто лаборант был готов быть полезным, он на двести процентов был готов стать полезным и этому маньяку и Юлию Цезарю, вот только пройти к порталу, та ещё задача даже для сотрудников. Поэтому он так и заявил, что готов, но пройти к порталу очень трудно.
— В чём трудность? — уточнил парень.
— В коридорах к порталу много часовых и автоматических турелей. Пока дойдём до портала, нас двадцать раз убьют.
— Вы знаете в каких, конкретно, местах располагаются часовые и турели?
Лаборант кивнул, что знает.
— А что собой представляют турели?
— Установки, внешне похожие на стоящего, на ногах человека. У них дополнительные щиты, которые не пробиваются пулями. Турелям не страшны боевые газы, и они долго терпят высокую температуру.
Мышь пожал плечами.
— Ведите, — приказал он. — Только не советую передумать быть нам полезным.
Лаборант понимал, что лучше не раздражать маньяков, но он также понимал, что может вместе с ними свернуть себе шею.
— Я вперёд не пойду, какой смысл, — признался он, понимая, что сейчас его могут убить.
— Разумеется, — подтвердил маньяк. — Ваше дело только говорить, где вооружённые люди и где турели. Ну, веди Вергилий.
— Меня Василий зовут, — поправил маньяка лаборант.
— Да хоть Остапом, всё равно веди и советую говорить только по существу.
Вышли в короткий коридор. Хорошо, что в нём никого из персонала или военных не оказалось.