Игра II
Шрифт:
— Не стой, помогай.
— Как?
Я показал ему жалкие обломки своей палки.
— Как-как… помнишь, — отец крутанулся, снося головы сразу троим, — я тебе как-то анекдот рассказывал…
Он воткнул меч в грудь мертвяку, дернул меч вверх, разрубая грудную клетку до самой шеи.
— О том, как одной дамочке приснилось, что за ней маньяк гонится…
Он опять крутанулся, вбивая навершие меча в лоб очередному неугомонному мертвяку.
— Она, наконец, останавливается, поворачивается к нему и возмущенно спрашивает: кто вы, что вы хотите!? А маньяк ей в ответ: «Мадам, это ваш сон,
Отец, усмехнулся и снес еще одну голову.
— Что?
— Что-что, — в этот раз отец уже не улыбался, — сражайся, а мне пора. Бывай, сын, будь сильным.
— Что? Нет отец, не уходи!
Поздно, тот вскинул руки, всаживая меч в склизкую землю, меч вспыхнул нестерпимо ярким светом, выжигая всех мертвяков в пределах видимости, и исчезая сам.
— Отец, стой, как там мама, братья?..
А в ответ лишь тишина, и хлюпанье болота под ногами мертвяков.
Все произошло так быстро и сумбурно, что я даже не успел осознать того, что случилось, и еще некоторое время стоял, хлопая глазами, стараясь выгнать из них солнечных зайчиков после светового шоу.
Отец был здесь? Или это галлюцинация от усталости и воздействия комариной слюны? Я пнул останки разрубленного утопленника, нет, это не галлюцинация, как и десятки скрюченных существ, вновь показавшихся из окружающего тумана. И, хотя, от отца не осталось и следа, лишь глубокая каверна, быстро заполняющаяся тухлой водой, там, где был вбит в землю его меч, надо отнестись очень внимательно к его словам. А что он сказал? После внезапного спасения отцом, я был настолько ошеломлен и мало что осознавал. Он сказал сражаться. Я обеими руками за, только чем? Обломками посоха и метром грубой веревки? Что-то он сказал еще, анекдот дурацкий рассказал: «Это ваш сон, это что вы хотите?»
Я шаг за шагом отступал от наступающих мертвяков, пока не уткнулся спиной в борт тележки.
Это ваш сон, это ваш сон, это ваш сон… это что вы хотите.
Но это не ее сон, это мой сон.
Мой сон, это мой сон, это мой сон…
Я выронил судорожно сжимаемые обломки посоха и выпрямился:
— Это. Мой. Сон. Чего я хочу?
Я, не глядя запустил руку внутрь кибитки, нащупав там увесистый горшок, взвесил в руке, с улыбкой крокодила, увидевшего на водопое жирную газель, глянул на бегущий по фитилю живой огонёк и швырнул кувшин в толпу подступающих утопленников. Кувшин треснул, расплескавшись во все стороны и вспыхнув неистовым бурлящим, неугасимым огнём.
— Да!
Я хватал кувшины и швырял их один за другим, образуя вокруг кибитки круг из бурлящего пламени. Гнилые, пропитанные водой тела утопленников вспыхивали, будто сухие спички и ревя, и проклиная меня брели сквозь огонь, распадаясь на части и падая, становясь сами себе погребальными кострами. Не затронутые огнём зомби остановились, безразлично глядя на вставшую на их пути преграду и то и дело оборачиваясь назад, будто ожидая кого-то. Я никого ждать не стал.
— Миниган, — я вытянул над землёй руку и повторил ещё раз, — я хочу миниган!
Земля под рукой тут же вспучилась, забурлила и начала подниматься, пока не уткнулась мне в ладонь. Шесть стволов, облепленных грязью и склизкими водорослями, уставились на ближайшую толпу утопленников, мощная пулеметная лента
— О да…
Я не стал себя долго упрашивать, положил ладони на рукояти и вдавил гашетку. Пулемёт закряхтел, заперхал и разродился потоком комочков грязи, по высокой дуге пролетевших над бурлящим огнём и начавших бессильно шлёпать по груди и головам недоуменно смотрящих на меня зомби-утопленников. Мне даже на миг показалось, что среди них зазвучали ехидные булькающие смешки. Ну нет суки, так не пойдёт.
Это. Мой. Сон!
Я ещё сильнее вжал гашетку, будто от силы нажатия хоть что-то зависело, однако это сработало: стволы начали раскручиваться расшвыривая во все стороны грязь и тину, из-под которой проглянул блестящий металл, миниган завизжал, концы стволов озарились бушующим огнём, в сторону зомби понёсся неистовый смертоносный стальной ливень, дробя, разрезая, разрывая нестройные ряды врагов, превращая их в фонтаны разлетающейся во все стороны гнилой плоти и крови.
— А-а-а-а-а-а-а-а!
Мой крик вторил безумному вою оружия, сеющего вокруг окончательную смерть. Я перекинул широкий ремень через голову, оторвал миниган от земли и вскочил внутрь своей повозки, вертясь вокруг себя, разрезая ночь и туман потоком трассирующих пуль, сея хаос и смерть, будто истинный Бог Смерти. Хотя думаю коса вечной страницы Смерти, облаченной в погребальный саван, не смогла бы справиться с поставленной задачей лучше. Беспрерывный поток стали скашивал ряды противников будто молодую траву на рассвете, пока никого из них не осталось. Я остановился, тут же погрузившись в ватную тишину, глядя на дымящиеся, раскалившиеся докрасна стволы минигана и на кладбище упокоенных, на чьих грудах тел догорали последние блики угасающего Греческого огня.
— Вот так вот, сучки, теперь ясно кто здесь папа?!
В ответ болото содрогнулось, чуть не скинув меня с повозки и разродилось новыми чудовищами.
Глава 12
Порождение смерти и тумана, призрачные гиганты, погоняющие перед собой останки древних чудовищ, населявших эти места бесчисленные эоны назад. Поглощённые безжалостным болотом, они были сохранены, чтобы быть призванными в эту ненастную ночь, в этот роковой час. Земля рыдала и обливалась слезами, выпуская их из своего истерзанного чрева. Пласты земли трескались, болотная жижа стекала с их облезлых боков, невидящие глаза поворачивались в мою сторону, а призрачные погонщики уже в нетерпении раскручивали свои хлысты разрывая ими туманный воздух, резкими щелчками подгоняя монстров, ещё не до конца сбросивших оковы оцепенения.
— Ну что ж, — я сдул со стволов минигана продолжавший парить дымок, и направил их в сторону ближайшего чудовища, — второй тайм.
Миниган заверещал, раскручивая свои стволы и выплёвывая первые струи смертоносной стали, разрезая темноту вспышками трассирующих пуль. Секунда, другая, и я понял, что моё оружие здесь бесполезно: пули разрезали призраков, не нанося им никакого урона, а ожившие гиганты были покрыты таким слоем грязи, что пули просто застревали в ней, выбивая мутные фонтанчики жижи и не нанося мертвым телам никакого урона.