Игра на чужом поле
Шрифт:
— Чтобы завтра все золото взяли! — грозно сообщил он в автобусе. — Кроме Штыбы и Цзю, у всех сложные бои предстоят!
— У меня тоже сложный, — проворчал Цзю.
— А я вынесу этого кубинца в первом раунде нокаутом! — процедил в пику Косте я.
У меня теперь сомнений никаких нет. Я сильнее, мастеровитее, лучше работаю ногами, и… я зол! Ты посмотри, какая сволочь этот кубинец — осмелился подойти к Марте!
— Вот, правильный настрой, Толя. Но нас устроит и победа по очкам! — похвалил Копцев.
— Меня не устроит! — отрезал я и вперился взглядом в залётчика Шалву,
— Я молчу! — припух грузин.
— Смотрит он! На нём узоров нет! Ишь, «долой империализм»! — поддержал меня Женя Белоусов.
Не далее как вчера в пятницу всей командой смотрели новости в ресторане на ужине, и диктор, уж не знаю откуда такая оперативность, захлебываясь от восторга, рассказывал о лозунгах, которые были замечены днем ранее на митинге в Грузии:
«Долой коммунистический режим!»,
«Долой русский империализм!»,
«СССР — тюрьма народов!»,
«Долой Советскую власть!»
И что я мог сделать? Да и лучше, если эти нахлебники свалят из России.
Глава 20
С Мартой сегодня больше не увижусь — финал завтра, и «треба особая ответственность в подготовке», как выразился Копцев, окончательно похоронив мои планы. Цзю тоже не повезло: из гостиницы его не выпустили, так что свидание с «феей» из приватных танцев накрылось медным тазом. В свете этих обстоятельств настроение у нас обоих было так себе, и когда на общем собрании объявили о скором отлёте из столицы Норвегии рано утром в понедельник, мы синхронно скривились.
— Ну что, чемпионы, понравилась вам буржуазная Норвегия? — хищно ухмыльнулся особист, заметив наши кислые мины.
— Им-то, может, и понравилось, а мы в гостинице проторчали, как арестанты, — пробурчал Шалва себе под нос.
— Бухать не надо, — резко отозвался услышавший его Копцев.
— Или не попадаться, — решил смягчить я ситуацию шуткой.
На ужине мне снова попытались подсунуть «особое меню» — набор блюд явно дороже, чем у остальных. Но к тому моменту я уже убедил Марту отменить её щедрый заказ на улучшение моего питания. Надеюсь, местные повара не сильно обиделись и не вынашивают коварных планов добавить в мой суп «особые специи» в отместку за потерянную прибыль.
Перед сном, как водится, подошёл к окну, глянул на улицу… и вот тебе сюрприз! Наш глава делегации, воровато озираясь, шмыгнул в то самое «гнездо разврата», где мы с Костей недавно изучали местный культурный колорит. Похоже, он не в курсе потайного бокового входа, поэтому торопился зайти быстро, чтобы его не заметили. Но я все же заметил! Хотя, что делать с этой информацией? Ни шантажировать, ни тем более стучать я не собираюсь. Не в моем стиле. Пусть человек расслабляется как умеет.
Утром, в зале, после разминки я, наконец, увидел Марту. Она, как всегда, была свежа и элегантна, выделяясь на фоне остальных своей лёгкой грацией. Копцев, видимо, решив проявить тактичность (или просто зная, что спорить со мной бесполезно), не стал вмешиваться и позволил девушке подойти.
Марта мне была рада, словно
— Толя, я всё знаю! — голос девушки прозвучал неожиданно трагично.
— Откуда? — не удержался я от шутки, немного растерявшись.
— Подслушала! А ты разве понял, о чем я говорю? — теперь уже растерялась моя подруга.
— Конечно, — уверенно вру, продолжая играть в её игру.
— И что об этом думаешь? — Марта, кажется, окончательно запуталась.
— Пока ничего, позже подумаю, — улыбаюсь в ответ, но тут же сдаюсь: — Ладно, признаюсь: Марта, я мысли читать не умею! Что ты там знаешь и что подслушала?
— Я про лето. Ты согласился поехать в этот лагерь? Ну, от «Северного совета»? Летний университет.
— Да, был разговор. Я не отказался, но и не согласился, — отвечаю, пожимая плечами. — Сказал, что надо посоветоваться с тобой. А что там не так?
— А то, что я туда не смогу поехать, — Марта надула губки, словно обиженная девчонка. — Меня ведь не пригласили, да и оснований нет — я в Англии учиться буду. Но я уверена, тебе там не понравится.
— Почему это? — недоумеваю я.
— Там… такие разнузданные девицы! — с явным осуждением выдала подруга. — Мне рассказывали! Представляешь, сами на парней кидаются… нудистский пляж там постоянно организован. Твой бывший соперник, ну, боксер брат Александры, ездил туда, а потом хвастался сестре, что кувыркался сразу с двумя… или с тремя! За смену дюжину девок сменил!
— Дюжину? — не удержался я от смешка. — Устал, небось, — и добавил, стараясь выглядеть максимально возмущенным: — Отвратительно!
Я и так никуда ехать не собирался, даже если вдруг отпустят. Летом у меня работа — здание крайкома само себя не достроит. Какая там учёба и лекции Нильса Бора! Кто этот Бор вообще и зачем мне его слушать? Шутка! Не такой уж я тёмный. Но сейчас, глядя на Марту, которая настойчиво, с огоньком в глазах, отговаривала меня, я вдруг задумался. А может, и вправду стоит? Нудистские пляжи, толпы весёлых студентов, бесконечное лето свободы…
— Ладно, не кипятись. Никуда я не собираюсь, — сказал я, стараясь успокоить подругу.
— Вот и правильно! — Марта тут же смягчилась, но по-прежнему пристально смотрела на меня, словно проверяла, нет ли подвоха. Успокоившись, она милостиво разрешила: — Ладно, иди готовься.
Финалы у нас опять идут вперемешку, а не от лёгких весов к тяжёлым. Сейчас идёт первый бой, где наших парней нет. Несчастный Шалва в очередной раз выслушивает нравоучения Копцева, стараясь выглядеть виновато, но уже заметно устав от придирок тренера. Мой выход следующий, и я украдкой кидаю взгляды в сторону кубинца, который тоже усиленно готовится, выбрасывая резкие серии в замысловатым танце. На меня он смотрит без малейшего намёка на дружелюбие, которое можно было бы ожидать от союзника по социалистическому лагерю. Вспоминаю, как вчера кубинец осмелился подойти к Марте, и на меня накатывает волна злости. Но я не даю себе распалиться раньше времени, излишняя нервозность сейчас только помешает. Всё решится на ринге.