Игра на двоих

Bizzarria

Не обращая на неё никакого внимания, Эбернети, все еще смеясь, спрашивает у меня:

— Ты и правда изобразила на стене число тринадцать?

— Да, — несколько озадаченно отвечаю я.

— Гениально! — ментор откидывается на спинку кресла и жизнерадостно улыбается.

— Хотя я не слишком поняла ни их реакцию, ни, если честно, вашу, — признаюсь я.

— В этом весь смысл! Сама того не ведая, ты надолго лишила их покоя и душевного равновесия, а это дорогого стоит. Чего бы я только ни отдал, чтобы увидеть все своими глазами, — мечтательно говорит ментор.

И,

оглянувшись на потерявшую сознание Бряк, которую приводили в чувство стилисты, он наклоняется ко мне и шепчет:

— Чуть позже, перед Играми, я объясню тебе, почему весь Капитолий до смерти боится этого числа. И, поверь мне, дело совсем не в суеверии! А ты расскажешь мне, что тебя так разозлило, идет?

— А я и не думала, что ты вспомнишь о том, с чего все началось, — хитро улыбаюсь я.

— Ты меня недооцениваешь, — снова смеется ментор. Судя по всему, у него сегодня на удивление хорошее настроение. — Идем, скоро объявят итоги Демонстрации и ваши баллы.

Он собирается встать, но я задерживаю его:

— Как думаешь, что меня ждет?

— Волнуешься, значит?

— Ничуть, просто не знаю, что ждать от Организаторов.

— Либо низшая, либо высшая оценка. Посредственной, после твоей-то выходки, тебе уже не получить! — иронизирует он. Но вдруг его тон становится серьезным. — На самом деле, это хорошо. Спонсоров привлекают как раз такие баллы — или лучшие, или худшие. Средние как раз не интересуют никого, что неудивительно.

— Как низшие баллы могут кого-то привлечь?

— Мало ли, может, это твоя задумка, тактический ход, — еще раз подмигивает Хеймитч.

Мы переходим в гостиную. Бледная Эффи тяжело опускается в кресло, я с ногами забираюсь на диван, Хеймитч разваливается рядом со мной и под уничтожающим взглядом Бряк кладет ноги на журнальный столик. Стилисты становятся сзади нас. Джейк проскальзывает в гостиную и устраивается у окна. Цезарь Фликермен начинает объявлять результаты. Самые высокие баллы, как можно догадаться, у профи — от восьми до десяти. Все остальные набирают от трех до семи. Я тихо спрашиваю у ментора:

— Кто-нибудь на твоей памяти получал ноль?

— Нет. Но все когда-нибудь случается в первый раз, верно? — усмехается он, глядя мне в глаза.

— Скоро узнаем, — я вновь обращаю внимание на экран.

Наконец приходит очередь Дистрикта 12. Попытки Джейка привлечь внимание спонсоров действительно остались незамеченными — он получает пять баллов. Но мне некогда злорадствовать: Цезарь произносит мое имя. Напряжение нарастает.

Фликермен выдерживает долгую паузу и наконец объявляет результат. Двенадцать баллов. Высшая оценка, первый раз за всю историю Игр. Цезарь поздравляет трибутов, и изображение тускнеет. На мгновение в комнате воцаряется молчание, но длится оно недолго: Джейк вылетает из гостиной и с такой силой хлопает дверью, что со стены падает картина в тяжелой раме. Эффи первая подлетает ко мне и обнимает со всей силой, на которую способна:

— Я, конечно, считаю, что не следовало так рисковать, но все равно очень рада за тебя!

— Бряк, никаких Игр не надо, ты ее и так

убьешь, причем из лучших побуждений! — посмеивается Хеймитч, помогая мне выбраться из объятий женщины.

Цинна и Порция поздравляют меня с успешно пройденным испытанием, Эффи уже начинает планировать завтрашний день, ментор же идет к двери и жестом предлагает мне присоединиться к нему.

Устроившись у окна, я с нетерпением жду реакции Хеймитча.

— Совсем неплохо, детка! Сильно же ты их напугала, раз высший балл решили поставить.

— Зато теперь, думаю, на Арене меня ждёт что-то страшное, — вместо того, чтобы хоть немного расслабиться и отвлечься, я напрягаюсь еще сильнее.

— Вполне может быть, — не скрывает своих опасений ментор. — Но спонсоры у тебя точно будут, поэтому шанс выжить есть.

— Звучит обнадеживающе, — глядя в окно, усмехаюсь я. — Что дальше?

— Подготовка к интервью. Эффи объяснит, как себя вести, а я — что говорить. Хотя, — не знай я Хеймитча, подумала бы, что он смущен, — я бы и сам справился: твой образ уже готов, боюсь, как бы Бряк ничего лишнего не придумала.

На мгновение представив, как Эффи учит меня правильно сидеть, стоять и ходить в течение четырех часов, я почти с мольбой в голосе спрашиваю у ментора:

— Бряк сильно разозлится, если я попрошу, чтобы меня готовил ты?

— Реакция будет непредсказуемой, скажу сразу. Она никогда не доверяла мне трибутов, боясь, что с моими советами они подпишут себе смертный приговор еще на сцене.

— Зато хоть что-то новое! — не выдерживаю я. — Из года в год наблюдаю, как трибуты Дистрикта-12 цепляют на лица сладкие улыбки и восхищаются всем, что их окружает в Капитолии. Настолько скучно и приторно — смотреть невозможно! Как только Фликермен и зрители выдерживают этот сахарный сироп — непонятно.

— Ну, тогда можешь быть спокойна — тебе подобная перспектива точно не угрожает! Добавим немного горечи в поток карамели, — улыбка ментора вселяет надежду. — Ладно, я поговорю с Эффи, пусть готовит Джейка — если он не откажется от посторонней помощи, конечно, — а мы с тобой завтра с утра обсудим все, что касается твоего интервью. Цезарь оценит, не сомневайся!

— В тебе? Никогда!

— Так держать, детка. — одобрительно кивает Хеймитч.

Несмотря на обстановку, явно не располагающую к веселью, мы смеемся. И вновь меня охватывает уже знакомое чувство защиты и спокойствия. Я знаю, ментор сделает все возможное, чтобы его подопечная произвела на зрителей неизгладимое впечатление.

Внезапно мужчина обрывает смех и смотрит на часы:

— На сегодня хватит об Играх: тебе нужно отвлечься. Хочешь увидеть кое-что интересное?

— Умеешь заинтриговать одной фразой, — усмехаюсь я.

— Тогда пойдем со мной.

Мы выходим из пентхауса и идем по длинному узкому коридору. Пару минут спустя пересекаем его, поворачиваем за угол и оказываемся, как мне кажется в первую минуту, в тупике. Однако не все так просто: Хеймитч, пробежавшись пальцами по стене, уверенно нажимает на чуть выступающий камень, и перед нами открывается потайной ход.