Игра на двоих

Bizzarria

Ментор отказывается от помощи команды подготовки, говоря, что они больше нужны Китнисс, чем ему. Он принимает душ, бреется, надевает свой костюм и небрежным жестом проводит расческой по волосам, а затем опускается на подлокотник кресла, в котором сижу я, и осторожно сжимает мою руку в своей. Прижимаюсь к его плечу и закрываю глаза. Так мы и сидим весь следующий час, в ожидании прихода Эффи. Не знаю, как Хеймитч, а я в этот момент чувствую себя на бесконечность старше своих восемнадцати лет.

Приходит Бряк, чтобы отвести нас на какое-то срочное

собрание. Десять минут спустя я обнаруживаю себя сидящей в небольшом конференц-зале за длинным столом вместе с остальными Победителями. Слева от меня — Джоанна и Бити в инвалидном кресле, справа — Хеймитч, Китнисс, Пит и Энни. Все выглядят уставшими и какими-то потерянными.

— Что это такое? — спрашивает Сойка.

— Похоже на сбор оставшихся Победителей, — нерешительно отвечает мой напарник.

— Это все, кто остался в живых? — только сейчас Эвердин понимает, как сильно поредел отряд четыре-пять-один.

Мы хмуримся и оставляем ее вопрос без ответа.

Пришедшая последней Койн закрывает за собой дверь, садится во главе стола, посылает мне мимолетную улыбку и начинает Совет. В последние дни мы с ней почти не виделись: все ее время занимают важные государственные дела.

— Я попросила вас собраться здесь, чтобы решить один спорный вопрос. Сегодня, как вам известно, мы казним Сноу. В течение предыдущих недель были рассмотрены дела сотен его сообщников по угнетению Панема, и теперь все они ожидают собственной смерти. Тем не менее, страдания Дистриктов были настолько ужасны, что эта мера — смертная казнь — представляется жертвам репрессий недостаточной. Очень многие выступают за полное уничтожение всех обладателей капитолийского гражданства. Однако в интересах поддержания жизнеспособного уровня населения мы не можем себе этого позволить. Таким образом, выбор за вами. Я и мои коллеги не смогли прийти к консенсусу и подумали, что будет справедливо оставить решение за Победителями. Сейчас мы проведем голосование. Воздержаться нельзя. Четверо из вас большинством примут или отвергнут следующее мое предложение. Вместо ликвидации всего населения Капитолия, мы проведем последние, символические Голодные Игры, используя детей — прямых родственников всех членов правительства.

Президент Койн говорит со всеми, но смотрит только на меня, и я понимаю, что это — ее подарок мне. Все время, пока решался вопрос о том, что делать с сообщниками Сноу, она помнила о моем желании отомстить не самому Президенту, его чиновникам и Организаторам Игр, а их семьям. И, когда представилась такая возможность, женщина исполнила мое желание. Уничтожить то, что им дороже всего, — их детей.

— Вы шутите? — спрашивает Пит.

— Нет, и я также должна вам сказать: если мы проведем Игры, то будет известно, что это было сделано с вашего согласия, хотя персональное распределение голосов будет держаться в секрете для вашей собственной безопасности.

— Это была идея Плутарха? — уточняет не подозревающий о моих мыслях Хеймитч.

— Это была моя и только моя идея, — поправляет его Койн. — Кажется, это соотносит потребность в отмщении с наименьшими потерями жизней. Вы можете начинать голосовать.

— Нет! — выкрикивает Пит. — Конечно, я голосую «против»! В новом мире не может быть Голодных Игр!

Я смотрю

на парня с нескрываемой жалостью. Новый мир? Даже обидно, что он никогда не узнает того, что знаю я после разговора со Сноу.

— Почему нет? — возражает Джоанна, чье лицо буквально светится от радости. — Лично мне это кажется справедливым. Кажется, у самого старика есть внучка. Я голосую «за».

— Я голосую «против» вместе с Питом, — вмешивается в разгорающийся спор Энни. — Так бы поступил и Финник, если бы он был здесь.

— Но его здесь нет! — ядовито выплевывает Мейсон. — Его убили переродки Сноу, если ты забыла!

— Вообще-то это создаст плохой прецедент, — задумчиво протягивает Бити. — Мы должны прекратить смотреть друг на друга как на врагов. На данный момент единство и мир — основа нашего выживания. И все же… я голосую «за».

Он не объясняет своего окончательного решения — даже наоборот, приводит все новые и новые аргументы против — и всем присутствующим становится понятно, что гений из Третьего впервые в жизни решил последовать голосу сердца, а не разума.

Мы с Китнисс долго смотрим друг на друга, прежде чем ответить. Уверена, в наших головах проносятся одни и те же мысли.

— «Против», — громко говорит Сойка.

— «За», — еще громче говорю я.

Мы с ней очень разные, почти диаметрально противоположные люди, и наши пути должны были рано или поздно разойтись. Думаю, сейчас самое время.

— Все зависит от Хеймитча, — объявляет Койн.

Тот не заставляет себя долго ждать.

— Я с Эрикой. «За». И пусть удача больше никогда не будет на их стороне.

— Отлично, резолюция принята.

Женщина достает откуда-то листок бумаги, протягивает Бити и просит поставить свою подпись. Мы все делаем то же самое, когда до нас доходит очередь. Последней под приказом о проведении Семьдесят Седьмых Голодных Игр расписывается исполняющая обязанности Президента Панема Альма Койн. Пока ручка в ее руке скользит по гладкому белоснежном листу, я вдруг вспоминаю, что не увидела в нем слова «последние» рядом с «Голодные Игры». Ничего не изменилось. И ничего уже не изменится.

Она просит меня задержаться, и я, словно прилежный ученик, послушно остаюсь сидеть за столом. Когда остальные Победители уходят — Хеймитч, правда, задерживается на пороге, но Президент одним взглядом выталкивает его в коридор, — женщина садится на стул возле меня.

— Если ты забыла, твое место для казни — рядом со мной.

— Я помню, Аль.

— Какие планы на будущее? — она меняет тему разговора так быстро, что я теряюсь, но только на пару секунд.

— Хочу стать Главным Распорядителем Игр. Надеюсь, Хевенсби не очень обидится.

— Я это устрою, — обещает она. — А после ты могла бы остаться в Капитолии, как думаешь? Двенадцатый разрушен, Тринадцатый, насколько мне известно, тебе не нравится. Здесь ты и твои близкие будут в безопасности, и вы с Хеймитчем, наконец, сможете пожениться.

— Ты знаешь?!

Койн пожимает плечами и лукаво улыбается:

— Потому я и решила спасать вас обоих.

Вот кто стоял за той дверью.*

— Я сделаю тебя своей помощницей, — продолжает женщина, словно не замечая моего замешательства, — и научу всему, что знаю сама. А когда придет время, ты станешь моей преемницей.