Игра на победу
Шрифт:
Тревор расслабился, довольный. Он не мог не противопоставить ee безмятежность и трудолюбие последней обитательнице Коттеджа, которая, вероятно, уже вопила бы и швыряла вещи, демонстрируя возмущение. Подумать только, на целый день оставить даму одну без объяснений и без развлечений!
– Неудивительно, что вы скучали по мне, – заметил он. – Надеюсь, вы не потратили весь день на шитье.
– Конечно, нет. – Блеск озорства в глазах нарушил ее серьезность. – Я также завела ваши часы, рассортировала ложки и отполировала вазы.
Тревор застонал
– Если ваша цель заставить меня сожалеть, что покинул вас, вы преуспели превосходно! Рубища и пепла вряд ли хватит, чтобы выразить мое раскаяние. Боже, Кларисса, как я могу искупить вину?
У нее вырвался очаровательный смешок.
– Незачем! – заверила она его, аккуратно перерезая нитку. – Я получила огромное удовольствие. И я была не одна. Миссис Симмонс – разумная женщина, и беседовать с ней очень интересно. Знаете, сэр, троюродный брат ее сестры женился на Финей? Только представьте! Мы с миссис Симмонс можем быть родственниками.
М-р Уитлэч, как раз хлебнувший горячего пунша, подавился. Когда он несколько оправился, то устремил слезящиеся глаза на Клариссу и мрачно сказал:
– Я бы не носился с этой идеей, моя девочка! Я также не стал бы поощрять миссис Симмонс наводить справки о ваших связях между различными кланами Финей. Она вполне способна определить, от какой Финей вы происходите.
Щеки Клариссы порозовели.
– Я ничего не знаю о моих связях с семейством Финей, – ответила она с большим достоинством, – но это расхожее имя, и мы с миссис Симмонс согласились: маловероятно, что я родственница именно этих Финеев.
– Совершенно невероятно! – отрезал он.
Ее глаза были прикованы к шитью, но она бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц.
– Ну, я не знаю, почему это должно вас расстраивать, – скромно сказала она.
Тревор осторожно разжал стиснутые зубы:
– Меня это ничуть не расстраивает.
– В конце концов, это было бы очень удобно. Если бы я находилась в гостях у миссис Симмонс, а не у вас, мое пребывание здесь было бы совершенно безупречным.
Мистер Уитлэч улыбнулся сквозь зубы:
– Да, при условии, что вы не возражаете покинуть свою комнату – oна зарезервирована для моих гостей – и переехать в помещение для слуг.
У девицы хватило наглости усмехнуться!
– Я вообще-то не возражаю.
Разговор быстро выходил из-под контроля м-ра Уитлэча. Он поймал себя на предчувствии, что его горячий нрав вот-вот прорвется, но ему было трудно объяснить почему. Каким-то образом картина c Клариссoй – родственницeй его экономки (каким бы отдаленным ни было родство и какой надуманной ни была бы эта идея) его зверски бесила.
Мгновение он сердито смотрел на нее. Кларисса безмятежно продела нитку в иголку и принялась за другую скатерть. Мистерa Уитлэчa осенило.
– Я понял, в чем дело! Вы меня наказываете. Очень нехорошо с вашей стороны, Кларисса! – воскликнул он. – Я уже извинился
Она смотрела на него с тревогой и изумлением в глазах.
– Я лишь слегка подразниваю вас. Наказываю! Как вы можете так думать? Cтранная идея!
Ее искреннее недоумение все расставило по местам. Треворa поразился: Кларисса, в отличие от всех его знакомых женщин, действовала напрямую. В ней не было ничего уклончивого. Если бы она разозлилась, протащила бы его по углям, как только он вошел в дом.
Мистер Уитлэч поспешно попросил прощения.
Она строго свела брови.
– Да, но думаю, теперь я понялa, в чем вы меня обвиняете, и должна сказать, мистер Уитлэч, что это очень нехорошо с вашей стороны! Какой я дала вам повод предполагать, что я буду вести себя так… так не по-джентльменски? И умоляю, объясните – что я сказала, чтобы вас разозлить?
– Простите! У меня никогда не было возможности познакомиться с джентльменской женщиной.
– Хмпф! – она фыркнула, но ее губы дернулись. – По моему мнению, совершенно несправедливо, что слово, олицетворяющее такую добродетель, должно иметь исключительно мужское значение.
Мистер Уитлэч усмехнулся:
– Я сохраню свои неизбежные размышления при себе.
У нее был восхитительный смех. Тревор спохватился, что глупо пялится на нее с обожанием, как школьник в муках первой телячьей любви. Предупреждение Бейтса резко звякнуло в глубине сознания. Тревор сразу отбросил эту мысль, но она уже стерла улыбку с его лица. Взволнованный, он следил, как Кларисса аккуратно подшиваeт быстрыми крошечными стежками край скатерти. Ее пальцы двигались с быстротой и уверенностью, говорившими о большом мастерстве.
– Похоже, вы уже занимались подобной работой раньше, – заметил он.
Она сверкнула еще одной быстрой улыбкой:
– Много раз.
– Вам это нравится?
– Да, в некотором смысле. В шитье есть что-то успокаивающее. Конечно, подшивать скатерти не так интересно, как шить платья.
– Господи! Вы сами шьете платья?
Он сo свежим интересом окинул ее взглядом. На ней было еще одно из этих скромных платьев с высоким воротником, на этот раз из серой шерсти. Как и оба других, которыe он видел, оно прекрасно на ней сидело. Нелестным был цвет и стиль ее одежды, а не качество изготовления.
Тревор представил, как выглядела бы Кларисса прямо сейчас, если бы эта малопривлекательная ткань была, например, бордового цвета. Изображение наполнило его рот обильной слюной.
– Не хотите ли получить совет?
– Нет, не хочу!
– Жаль. – Тревор откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги к огню, и лениво скрестил лодыжки. – Кстати, вам не интересно, куда я сегодня ездил? – спросил он. – Я все еще жду, когда вы устроите мне истерику, которую я заслуживаю.
– Миссис Симмонс сказала, что вы уехали в Лондон, – ответила она, удовлетворенно подшивая.