Игра навылет
Шрифт:
– Я подниму вас на горку. – Сняв с себя куртку, кинул ей под ноги. – Ложитесь и держитесь крепко за подкладку.
– Я и сама смогу забраться, – пыталась возражать она. – Ноги у меня ещё ходят.
– Вы должны беречь ваше сердце. – Он надавил ей на плечи, и она вынуждена была уступить. – Ложитесь – и не берите ничего в голову.
Ледяной наст ломался под ним, и он проваливался в снег по колено, но поднимался упорно по склону и тащил за собой женщину.
– Ну вот и всё, – выдохнул он, почувствовав под собой твёрдую почву. –
– Откуда вы взялись? – возвращая ему куртку, поинтересовалась Данко. – Прилетели с другой планеты? Я думала, что таких мужчин уже не существует.
– Это ошибочное мнение. – Улыбаясь, богатырь открывал широко рот и показывал белые зубы. Те, что не успели ему ещё выбить, – всего таких насчитывалось штук десять. – Мужики настоящие, разумеется, есть, но осталось их не очень много.
Сзади кто-то ещё пыхтел, поднимаясь по склону, и он вернулся обратно, к тропинке. Протянув руку, вытащил на дорогу девчонку, а за ней и солдата.
– Куда направляемся? – спросила Данко. – В деревню?
– Да вот, приспичило ей, – ответил смущённо парень. – Нужно срочно посетить собор и исповедаться перед пастором. Грех тяжёлый на душе лежит, а какой – не говорит.
– Да, грехи лучше не копить, – согласилась с ним Данко. – Только вам нужно поторопиться. Скоро начнётся служба – и пастору будет некогда заниматься вами.
Молодёжь умчалась, а они брели потихоньку по дороге и исповедовались друг перед другом.
– На мне тоже лежит тяжёлый грех, – вдруг решился он на неожиданное признание. – Я убил человека и сделал это вполне сознательно. Потому что это была настоящая мразь. Но то, что поступил неправильно, понял только сегодня. Настоящий ад не на небесах, а здесь, на земле. Самые страшные муки – это муки совести.
– Да уж, – тяжело вздохнула она. – Меня совесть мучает постоянно, и сердце начало болеть как раз от этого.
– Вы тоже кого-то порешили? – спросил он.
– Я порешила мою любовь, – ответила Данко. – В отместку за измену мужа изменила сама. А чтобы сделать ему ещё больней, зачала ребёнка.
– Это та самая девочка? – уточнил он.
– Нет, – мотнула она головой. – У меня был выкидыш, а девочку ему родила потом другая женщина.
Небо посветлело, и его край начинал понемногу розоветь. Отделившись от тёмной горы, возникла колокольня, и сразу же начали звонить колокола.
– Вы слышите? – спросил он. – Что они такое играют?
– Всё правильно, так и должно быть. – Ей нравились живые ритмичные звуки, будоражившие долину. – Сегодня ведь праздник, и плясовые мелодии вполне уместны.
Площадь перед собором была забита народом, и все, кто тут находился, были в карнавальных костюмах и в масках.
Дудели в дудки, от которых в ушах стоял постоянный гул. Оставляя на теле синяки, колотили друг друга мешками, набитыми орехами. Кидались сырым тестом и гнилыми помидорами.
Поверху
Тут же зрители подверглись атаке хищных птиц. Птицы набросились целой стаей и стали клевать людей длинными железными клювами – отбиться от них было не так-то просто.
Помогая хищникам, к ним кинулся дракон. Дохнул огнём в лицо, и он почувствовал, что у него реально горят брови.
– Черти драные, – ругался он, стирая со лба копоть. – Спалят ведь заживо с игрищами этими.
– Бежим к храму, – крикнула она ему в ухо. – Там этой нечисти поменьше.
Кусок площади, прилегавшей непосредственно к собору, был отгорожен от остального пространства живым щитом. Тут держали оборону римские легионеры, и они пропускали внутрь только избранных. Тех, у кого были забронированы места на трибунах, и участников боёв.
Его сочли достойным, разглядев в нём бойца, – и шеренга разомкнулась.
К нему уже бежали с четырёх сторон гладиаторы, и, оттолкнув свою спутницу к зрителям, он приготовился дать отпор.
– Давай! – крикнула ему Данко. – Отделай их как следует.
Он быстро оценил ситуацию и, опередив нападавших, нанёс удар первым.
Подскочил к верзиле, замахнувшемуся на него мечом, и, резко нагнувшись, ударил головой в живот. Вояка не смог устоять на ногах и грохнулся на землю. Он вырвал у него меч и, развернувшись круто, рубанул наотмашь его соратника.
Попал очень удачно, по плечу, и ключица хрустнула, а рука повисла как плеть.
Он сумел завладеть сетью и, набросив её на третьего гладиатора, подтащил к себе и ударил ногой в пах. Тот скорчился от боли и под улюлюканье трибун покинул поле брани.
Последний боец даже не решился к нему приблизиться, и на этом всё закончилось. Ударив в гонг, бургомистр объявил его победителем и обвязал белой лентой.
Трибуны аплодировали, а женщины кидали ему цветы. Болельщики выскочили на поле и, подняв на руках, несколько раз подбросили его вверх.
Он позировал перед камерами и, одаривая репортёров «голливудской» улыбкой, показывал свои замечательные зубы – все десять штук.
Подошёл к Данко и, весь сияя от счастья, вручил ей букет.
– Вы моя прекрасная дама, и эту победу я посвящаю вам.
– Господи, вы такой молодец! – Привстав на цыпочках, она дотянулась губами до его подбородка и оставила на нём своё клеймо. – Теперь вы станете знаменитостью, и все местные красавицы будут пытаться вас соблазнить. Но я никому вас не отдам.
– Пойдём где-нибудь посидим, – предложил он. – Это дело необходимо отметить.
– Ну конечно, нужно, – согласилась она. – Я только с пастором перекинусь парочкой слов. Вы подождёте меня, ладно?