Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Шрифт:
Недаром в своём предисловии к русскому переводу этой книги А.А. Аникст писал: «Боюсь, что книга С. Шенбаума может укрепить мнение скептиков и не верящих в авторство Шекспира (то есть Шакспера. — И.Г.). Автор всё время имеет дело с документацией, а она в основном не связана с творческой деятельностью Шекспира».
Важнейшим результатом интенсивного изучения шекспировской Англии и её культуры в последние два столетия является колоссальное накопление и постепенное осмысление новых фактов. И этот интереснейший, продолжающийся и сегодня процесс показывает не только трудности, но и возможности научного восстановления по крупицам сложной, отделённой от нас многими столетиями исторической эпохи; в этот процесс вносят свой вклад тысячи учёных и исследователей, придерживающихся самых различных взглядов
Наряду с научной литературой, исследованиями, комментированными переизданиями многих елизаветинских и якобианских писателей и поэтов выходят бесчисленные научные и массовые издания произведений Шекспира, и к ним приобщаются новые поколения человечества. Уместно упомянуть здесь самые заметные издания полных собраний сочинений Шекспира на русском языке. Первое такое собрание выпустил Н. Кетчер (1841—1850 и 1858—1879 гг.), это почти подстрочник. Полное собрание со стихотворными переводами было издано в 1865 году Н.А. Некрасовым и Н.В. Гербелем; потом оно несколько раз переиздавалось. В 1894—1898 годах появились все шекспировские пьесы в переводах А.Л. Соколовского. Великолепно оформленное и прокомментированное русскими литературоведами собрание сочинений Шекспира было издано в 1902—1904 годах под редакцией С.А. Венгерова. Из полных собраний сочинений, появившихся в советское время, самым авторитетным является восьмитомное издание под редакцией А.А. Смирнова и А.А. Аникста (1957—1960 гг.), где представлены лучшие переводы трёх предшествующих десятилетий, включая принадлежащие М. Лозинскому, А. Радловой, Б. Пастернаку.
В освещении биографических проблем российские и советские шекспироведы обычно (за исключением краткого периода проникновения в Россию рэтлендианской гипотезы) полагались на своих англо-американских коллег. Сегодня благодаря Интернету, совершенствованию и распространению техники микрокопирования первоисточники и вспомогательная литература стали более доступными и для нас, появились возможности для проведения оригинальных, независимых исследований. Эти возможности пока используются недостаточно.
В биографиях Шекспира на русском языке наиболее полное отражение традиционные представления о личности Великого Барда нашли в книге А.А. Аникста «Шекспир», изданной в серии «Жизнь замечательных людей» в 1964 году. Крупный литературовед и искусствовед, внёсший весомый вклад в изучение и пропаганду шекспировского творчества, А.А. Аникст (1910—1988) в вопросе об авторстве, о личности Шекспира придерживался стратфордианской традиции, отвергая всякие сомнения в её истинности.
Час Голубя и Феникс пришёл
С каждым годом на воображаемой карте политической, социальной, культурной жизни Англии XVI—XVII веков остаётся всё меньше «белых пятен», где первые шекспировские биографы могли свободно развешивать лубочные картинки наивных легенд о Великом Барде из Стратфорда. По мере заполнения этих «белых пятен» становится всё труднее убедительно объяснить отсутствие каких-либо следов, каких-либо нитей, связывающих стратфордца с литературной действительностью того времени. Его по-прежнему нет ни в кругу Пембруков или Эссекса, ни около Саутгемптона, ни среди студентов Кембриджа или лондонских юридических корпораций, то есть там, куда прямо указывают шекспировские произведения. Нет его возле Джонсона, Донна, Дрейтона, Дэниела, Чапмена, Марстона, Бомонта, Флетчера и других писателей и драматургов, о жизни и круге знакомых которых постепенно стало известно немало. Фигура Великого Барда, словно отделённая от всех его литературных современников таинственной завесой, по-прежнему, кажется обитающей в некоем четвёртом измерении. Документы о жизни, занятиях и интересах Уильяма Шакспера свидетельствуют — чем дальше, тем убедительнее, — что никаким литературным творчеством этот человек не занимался и заниматься не мог.
«Шекспировская тайна» продолжает существовать, элементы двух разных биографий упорно не
Но научные шекспировские биографии читают не все и не тогда, когда у человека только начинают складываться представления об истории литературы и о великих писателях. Такие представления формируются ещё на школьной, в крайнем случае на университетской скамье на основе информации, содержащейся в учебниках и хрестоматиях, в рассказах преподавателей, в художественных произведениях на исторические темы, в рекламных буклетах о стратфордских реликвиях, из личных впечатлений от посещения Стратфорда.
В литературе околобиографического характера о Шекспире, не претендующей на научность, можно подчас прочитать немало интересного. Так, в книге Р. Сиссон «Юный Шекспир» (переизданной у нас на английском языке) повествуется о том, как юный Уильям учится в стратфордской грамматической школе, откуда ему приходится уйти из-за тяжёлого материального положения семьи, как он начинает писать стихи, как становится пажем у Фулка Гревила. Последний знакомит его с самим Филипом Сидни, с поэтом Генри Гудиа и его пажем юным Майклом Дрейтоном; он соревнуется с ними в сочинении стихов в честь прекрасных дам, изумляя их своим искусством, и т.п. Поскольку нигде не оговаривается, что все эти наивные выдумки — плоды авторской фантазии, многие читатели воспринимают их всерьёз. И таких книг немало.
В сегодняшнем академическом (университетском) шекспироведении на Западе различимы две противоречивые тенденции. С одной стороны, продолжающееся внедрение методов научной истории, накопление фактов, среди которых стратфордианская традиция чувствует себя всё более неуютно, ибо ни одно из открытий не обогатило арсенал её защитников. С другой стороны, бесспорно имеет место негативная реакция на неостановимый — хотя и не всегда заметный — процесс размывания основ стратфордианской традиции и стратфордского культа, с которыми официальная наука о Шекспире связана неразрывно.
За полтора века нестратфордианцы смогли указать миру на непримиримые противоречия традиционных представлений о личности Великого Барда, поставить их под вопрос, сделать предметом научной дискуссии. Это немало.
В дальнейших поисках нестратфордианцы подошли к труднейшему вопросу: «Если не Шакспер, то кто?» — и предложили много (даже слишком много) вариантов ответа на него. Множественность гипотез — нормальное явление в науках, когда они сталкиваются со сложными проблемами. Однако разрозненные нестратфордианские школы, отстаивающие каждая своего кандидата, не могли, конечно, серьёзно потеснить оппонентов, опирающихся на единую четырёхвековую традицию и привычный культ стратфордских реликвий, с господствующих позиций в шекспироведческой науке. Воспитанные на традиционных представлениях о Шекспире, учёные продолжают в них верить, защищая, как они полагают, Великого Барда от нечестивых нападок его критиков и хулителей. Главные аргументы «еретиков» обычно просто игнорируются, зато все, даже мелкие фактические неточности, не говоря уже о бездоказательных утверждениях, используются для дискредитации всякой критики основ стратфордианской традиции вообще, вплоть до непризнания «шекспировского вопроса» как научной проблемы. Но полуторавековая дискуссия возникла не случайно и не в результате происков любителей сенсаций или высокомерных английских аристократов: речь идёт об объективно существующей научной проблеме фундаментального значения для всей истории мировой культуры. И отгородиться от этой проблемы официальному, привязанному к стратфордскому культу англо-американскому шекспироведению не удаётся. «Шекспировский вопрос» возрождается в каждом новом поколении, и только поверхностному взгляду этот интереснейший и поучительный процесс обретения истины может показаться безрезультатным.