Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Шрифт:
Томасу Кориэту, путешественнику
СОНЕТ
Устраиваем яркий наш балет
Мы Петуха Одкомбского во славу.
«Нелепости» с обувкой вместе браво
Слатал мастеровитый Кориэт.
Глаза обозревали белый свет,
А руки том писали многоглавый,
И ноги шли походкою корявой,
Но отдыха в пути не знал он, нет.
Он масло сберегал на башмаках, салате,
И хоть едой бывал он поглощён,
«Нелепость» на десерт кулдыкал он,
Всех ублаготворяя таровато.
Главу пред ним, о путник, обнажи,
О нём, поэт, в сонетах расскажи.
РИЧАРДУС МАРТИН заканчивает.
ИОАННЕС ОУЭН начинает:
К читателю
Во славу сего достойного труда
и во славу Автора его
соответственно
Не
Сколь смеха мудрого таят сии страницы.
Ищите же и верьте: в них сама
Игра великого Британского Ума.
ИОАННЕС ОУЭН заканчивает.
Глава пятая
Смерть и канонизация за занавесом
Волшебный острое книжника Просперо и его завещание. — И мёртвых лица были сокрыты, и молчали все… — Тайные элегии. — И Мэннерс ярко сияет… — Когда же появились шекспировские пьесы о войне Алой и Белой розы?
Волшебный остров книжника Просперо и его завещание
В 1609 году состояние здоровья Рэтленда несколько улучшилось, а благосклонность короля помогла ему поправить своё финансовое положение. Он посещает Кембридж, занимается делами по устройству госпиталя и богадельни в соседнем с Бельвуаром Боттесфорде. Елизавета последние несколько лет живёт в основном вне Бельвуара — в других имениях Рэтлендов или у своей тётки…
20 мая 1609 года друг и доверенное лицо Эдуарда Блаунта, Томас Торп, зарегистрировал в Компании печатников и книгоиздателей книгу под названием «Шекспировы сонеты» (Shake-speares Sonnets»). Сам Блаунт в это время был занят работой над огромными «Кориэтовыми Нелепостями»; затем к «Кориэту» подключится и освободившийся Торп, издав «Одкомбианский Десерт». 2 октября 1610 года Ричард Баньян зарегистрировал книгу под названием «Славься Господь Царь Иудейский» без имени автора. Книга появится потом с именем «Эмилии Лэньер, жены капитана Альфонсо Лэньера». Лицензию на её издание, как и на издание Кориэтовых трудов, даёт капеллан архиепископа Кентерберийского, воспитанник Оксфордского университета доктор Мокет, — его имя есть среди тех, кому Кориэт шлёт шутовские приветы из Индии. В 1609 году Генри Госсон выпускает «Перикла», зарегистрированного за год до того Блаунтом; потом Госсон станет главным издателем памфлетов Водного Поэта Его Величества. Таким образом, появление всех этих книг находится в тесной взаимосвязи, которую практически обеспечивают Эдуард Блаунт и стоящие за ним Пембруки.
Почти все шекспироведы согласны с тем, что шекспировские сонеты печатались без какого-либо участия автора и даже без его ведома.
Но вот в отношении того, к кому адресуется в своём странном обращении Торп, мнения, как известно, расходятся. Из торповского обращения явствует, что этот таинственный W.H., во-первых, присутствует в некоторых сонетах, а во-вторых, своим появлением книга сонетов обязана только ему, то есть он передал эти сонеты, не спросясь автора, издателю. Большинство учёных, в том числе такие авторитеты, как Э. Чемберс и Д. Уилсон, считали, что за инициалами W.H. скрывается Уильям Герберт, граф Пембрук, и после того, как мы так много узнали о Рэтлендах, Пембруках, об издателе Блаунте, нам будет нетрудно присоединиться к мнению Чемберса и Уилсона. То, что написанные бельвуарской четой (в основном Роджером) сонеты оказались у их ближайших друзей и родственников Пембруков, вполне естественно, на это намекал ещё Мерез; и осмелиться передать эти лирические, интимные стихотворения издателю без согласия автора (авторов) могла позволить себе только такая высокопоставленная персона, какой являлся граф Пембрук.
В августе 1610 года Пембруки снова приезжают в Бельвуар вместе с Елизаветой. Мы уже знаем, что более ранние посещения ими больного Рэтленда нашли отражение в начале поэмы Честера, когда Госпожа Природа (Мэри Сидни-Пембрук) и Феникс привозят живущему на высоком холме Голубю полученный от Юпитера (короля Иакова) чудодейственный бальзам для его головы и ног. Вполне возможно, что этот «бальзам» — не поэтическая фантазия Честера и что король действительно велел своему лекарю изготовить для бельвуарского страдальца какое-то особое снадобье [163] . Но ни королевские, ни домашние лекарства, ни даже столь излюбленные тогдашними эскулапами кровопускания не приносили заметного облегчения…
163
Можно в связи
Обстановка в Бельвуаре вокруг постепенно угасающего Рэтленда и его поэтической подруги наложила отпечаток на последнюю шекспировскую пьесу «Буря». Созданная в 1610—1611 годах, эта пьеса, однако, будет через десятилетие помещена в Великом фолио первой, и это говорит о значении, которое придавали ей составители.
Сюжет «Бури», определённых источников которого, в отличие от других шекспировских пьес, не установлено, несложен. Герцог Миланский Просперо, предательски свергнутый своим братом Антонио, оказывается вместе с дочерью Мирандой на необитаемом острове, где кроме них живёт ещё одно довольно странное существо — Калибан, сын ведьмы Сикораксы, которого Просперо научил говорить и приучил исполнять чёрную работу.
Просперо — волшебник, он может повелевать духами и стихиями. Миранда за время пребывания на острове превращается во взрослую девушку. Отец рассказывает ей историю совершённого по отношению к нему предательства. Из этого рассказа можно многое узнать об интересах и занятиях герцога Миланского — не только первейшего из италийских князей по своему могуществу и влиянию, но, оказывается, и не имеющего себе равных в свободных искусствах:
«Занятьями своими поглощён, Бразды правленья передал я брату И вовсе перестал вникать в дела. …Отойдя от дел, Замкнувшись в сладостном уединении, Чтобы постичь все таинства науки, Которую невежды презирают, Я разбудил в своём коварном брате То зло, которое дремало в нём… …Он хотел Миланом Владеть один, всецело, безраздельно. Ведь Просперо — чудак! Уж где ему С державой совладать? С него довольно Его библиотеки!.. [164] »164
В оригинале буквально: «Мне, бедняку, моя библиотека была вполне достаточным герцогством».
Заручившись поддержкой короля Неаполя, брат изгоняет Просперо с дочерью. Их посадили на полусгнивший остов старого корабля и отдали во власть морской стихии. Из сострадания благородный Гонзало снабдил их одеждой, провиантом и пресной водой; при этом, зная, как Просперо дорожит своей библиотекой, Гонзало позволил изгнаннику взять с собой несколько любимых книг, которые для него «были дороже самого герцогства». Это дважды повторенное утверждение о том, что книги, библиотека для Просперо превыше всего, дороже герцогства, не должно пройти мимо нашего внимания: оно показывает истинные интересы истинного Шекспира, ибо мало кто в шекспироведении оспаривает, что в словах, во всём духовном облике Просперо часто чувствуется сам автор [165] . Однако язык, которым говорит Просперо, — это язык человека, привыкшего не только размышлять и рассуждать, но и повелевать. И вне библиотеки, вне духовных интересов заботы Просперо — это заботы владетельного сеньора, и в изгнании сохраняющего усвоенную с детства привычку к власти.
165
Хотя прямолинейно и везде отождествлять Просперо с автором пьесы, как это делают некоторые шекспировские биографы, нельзя. Дело явно обстоит гораздо сложнее.
Попав на необитаемый остров, Просперо заботится о воспитании и образовании своей дочери:
«И тут я стал учителем твоим — И ты в науках преуспела так, Как ни одна из молодых принцесс, У коих много суетных занятий И нет столь ревностных учителей»(На фоне постоянных забот Просперо об образовании Миранды невольно вспоминается, что жена и младшая дочь Уильяма Шакспера из Стратфорда всю жизнь оставались неграмотными, а старшая дочь в лучшем случае умела лишь расписаться.)