Игра с огнем
Шрифт:
Склонившись к ее руке, он поцеловал ее и скрылся.
Глава XXI
Когда Чарльз уехал, Сента одна вернулась на такси в Кемпден-Хилль. Она всю ночь думала о только что сказанных словах…
Она вспомнила свою жизнь с Джорджи и маленькую квартирку, которую страсть ее подруги к переменам превращала чуть ли не каждую неделю в совершенно иную. Не проходило дня, чтобы одна из комнат не перекрашивалась; постоянно можно было наткнуться на банку с красками.
Джорджи
— Мне кажется, что только огромный зал какого-нибудь клуба мог бы удовлетворить мои художественные наклонности.
И все же Джорджи возлагала большие надежды на ту квартирку, которую она наняла с Сильвестром.
Довольно откровенно она объяснила свое отношение к Сильвестру.
— Не беспокойся, Сента, Сильвестр будет молодцом. Он страшно влюблен в меня и так молод, что никогда не будет знать, насколько я старше его. Я не могу продолжать жить дома, Сильвестр тоже любит свободу, приключения, перемены. Он — милый, но слабовольный мальчик. Мне кажется, что я сумею повлиять на него, и что он может создать что-либо хорошее. Сильвестр должен перестать вечно волноваться из-за неудовлетворенных аппетитов. О, я уверена, что наш брак будет прекрасен. Я постараюсь дать ему всю ту необходимую поддержку, без которой он не может ничего добиться.
В тот же вечер Клое расспрашивала дома Сенту о Сильвестре и Джорджи.
— Скажи, дарлинг, разве Сильвестр может оплатить и содержать ту дорогую квартиру, которую он нанял?
— Нет, — ответила Сента, — родные Джорджи дают ей 25 фунтов в месяц. Сильвестр будет иметь своих 20 и, кроме того, доход с трехсот, которые он имеет в год. Но в начале они будут жить с продажи своих свадебных подарков, проводить как можно больше времени у своих друзей. В общем, я уверена, что они будут очень счастливы.
Клое возразила:
— Но ведь это звучит легкомысленно.
— Нет, мама, это не так, — довольно нетерпеливо ответила Сента, — большинство молодых пар в таких же условиях, и никого это не трогает.
В конце недели Сильвестр и Джорджи записались в соответствующем бюро, напомнившем Клое ту больницу, где она только что была по делу.
Позже, в ресторане на Берклей-сквер, был завтрак. Сильвестр и Джорджи должны были остаться на ночь в городе и на следующий день уехать в Париж. Джорджи откровенно заявила: «Хочу выспаться».
Было уже поздно, около двух часов, когда они выпроводили последних гостей и остались наедине.
Сильвестр освободил ее от облака шифона и шелка, которое называется теперь платьем. Она упала в его объятия, тесно к нему прижавшись.
«Какие силы неба и ада заставили меня совершить этот ужасный поступок, связать себя на всю жизнь с этим мальчиком?» — пронеслось в ее голове.
В ее груди билось его сердце, его дыхание было учащенным, жадные и нежные губы ласкали ее волосы и шею…
Усилием воли она
— Поцелуй меня, дарлинг, наконец-то мы одни.
Глава XXII
В середине июля стало совершенно очевидным, что журнал Мики не оправдает расходов. Меняли стиль, меняли обложку, но ничто не помогало. Журнал умирал.
Однажды в конце июля, набравшись храбрости, Мики вошел в кабинет Хольдона. Как всегда безупречно одетый, несмотря на жару, Хольдон встретил его со своей обычной вежливой манерой.
Мики сказал ему:
— Я сдаюсь.
Протянув ему портсигар, Хольдон спросил:
— Не хотите ли закурить и пойти со мной позавтракать к Гарику?
— Благодарю вас, — ответил Мики.
Вернувшись к себе в кабинет, он прислушивался к шуму, долетавшему со двора, и жалел, что не родился в какой-нибудь провинциальной глуши. У него не было ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Одно только было ему ясно, что он не может продолжать брать деньги у Чарльза для дела, совершенно не оправдывающего затраченных на него усилий, времени и капитала.
Составив прекрасное меню завтрака, Хольдон за рыбой спросил:
— Ну, в чем же дело?
Мики рассказал ему обо всем подробно.
— Хорошо, что же вы предполагаете делать дальше?
— Не знаю, знаю только, что хочу работать.
С жалостью и восхищением человека, у которого есть десятитысячный годовой доход и полное знание своего дела, Хольдон смотрел на человека, у которого всего этого не было.
— Мне 28 лет, у меня есть пятьсот фунтов сбережений, считая и мое жалованье, вот и все, — сказал Мики.
Откинувшись на стуле, улыбаясь, он выглядел значительно моложе своих лет. Рассеянным тоном он прибавил:
— Я, кажется, смогу пока прожить на это.
Хольдону стало ясно, что Мики не хочет никаких предложений по поводу работы, чувствуя себя виновником неурядиц в делах. Это было вполне естественно.
— Я отдал в печать книгу Сенты, очень хороший роман. Во всяком случае вы совершенно правильно указали ей ее настоящее призвание. Если для вас журнал оказался гибельным, то для нее он был началом карьеры.
— Вы хотите этим сказать, что Сента написала роман, который будет иметь успех?
— Она написала хорошую вещь, мы сумеем на ней заработать.
— Знает ли она об этом?
— Еще нет, — с улыбкой ответил Хольдон, — пойдите сообщите ей и приходите ко мне вместе с Сентой. Вы можете сегодня после обеда не возвращаться в бюро. Боюсь, что вам придется все-таки поработать еще месяц, если только вы не пожелаете передать Фишеру руководство журналом.
— Нет, вы ошибаетесь. Я именно Фишеру хочу передать дело, чтобы иметь возможность поскорее уйти.