Игра теней
Шрифт:
Пожилая женщина развела руками.
— Говорю же тебе, он перепугался пушек, бедняжка. От этого грохота не только ребенок с ума сойдет. Я услышала, как он кричит, и подошла поближе к башне. Но он не пожелал ко мне спуститься.
— Ты услышала, как он кричит? — недоуменно переспросила Киннитан. Все ее тревоги ожили вновь. — Но Голубь не умеет кричать. Он немой. Ты уверена, что это был именно он? Мой брат?
Лоза сердито затрясла головой.
— Иди и убедись собственными глазами. Сама посуди, зачем мне тебя обманывать? Может, я не слишком точно выразилась —
— Но ты сказала, он на башне старого казначейства. Это же совсем в другой стороне.
— Неужели я сказала про казначейство? От всех этих хлопот и переживаний у меня голова идет кругом.
Лоза вытянула посеревший от грязи палец, указывая на приземистое здание богадельни. Стены его были сплошь увиты плющом, и в зарослях с трудом можно было разглядеть дверь, ведущую на единственную башню.
— Я имела в виду богадельню, а вовсе не казначейство. Старую богадельню. Он здесь, можешь не сомневаться. Сейчас сама увидишь.
Вслед за Лозой Киннитан вошла в сумрачный вестибюль. Вокруг стояла гулкая тишина. Богадельня пустовала уже несколько лет, ее обитатели были переведены в другое место. Мозаика на полу крошилась и разрушалась, как зубы древнего старика, и трудно было понять, кого из богов она изображает. Киннитан терзало подозрение, что старая прачка по каким-то неясным причинам решила ее обмануть. И вдруг она увидела Голубя: он замер на верхней лестничной площадке, глаза его были расширены от ужаса. Сердце Киннитан радостно заколотилось. Она бросилась к мальчику, но он не сделал ни малейшего движения ей навстречу. Девушка пригляделась и заметила, что его губы шевелятся, словно он пытался ей что-то сказать, позабыв об отсутствии языка.
— Голубь?
Киннитан уже поняла, что с мальчиком творится неладное. Она не видела его рук и лишь несколько мгновений спустя разглядела, что он держит их за спиной. В обычных обстоятельствах Киннитан решила бы, что мальчик приготовил ей сюрприз. Поднявшись еще на несколько ступенек, она увидела, что руки Голубя связаны, а конец веревки прикручен к ручке тяжелой железной двери, выходившей на лестничную площадку. Наконец она оказалась рядом и, обняв мальчика, ощутила, что он дрожит всем телом.
— Что происходит? — спросила она, повернувшись к Лозе.
Пожилая женщина молчала.
В следующее мгновение Киннитан, похолодев от ужаса, увидела, как пожилая прачка взялась за свое лицо, содрала со щек морщинистую кожу и отбросила прочь, как ненужную тряпку. Потом выпрямилась и сразу стала выше на голову и шире в плечах. Лоза вовсе не была старухой. Она даже не была женщиной.
От ужаса Киннитан не совладала с мочевым пузырем, и тоненькая струйка потекла у нее по ногам.
— Кто… вы? — с трудом ворочая непослушным языком, выдохнула она.
— Это не имеет значения, — ответил незнакомец на родном языке Киннитан.
Кожа его, покрытая пятнами воска, закреплявшего маску, казалась почти такой же белой, как у короля Олина. Но на этом сходство кончалось — взгляд молодого мужчины не был ни печальным, ни добрым.
— Меня прислал автарк. — Незнакомец сбросил длинное широкое платье и остался в мужской одежде. — Не вздумай орать, или я перережу глотку этому щенку. Кстати, если ты решишь бросить его и спастись бегством, знай, что вот этим ножом я могу прикончить даже бегущего кролика, не говоря уж о такой удобной мишени, как ты.
Жестом умелого фокусника он поднял руку, показывая длинный острый кинжал.
— Впрочем, я не стану тебя убивать. Кинжал вонзится тебе в колено, и ты никогда больше не сможешь ходить без палки. Или попадет между двумя твоими позвонками, и ты вообще не сможешь ходить. Но мне не хочется тащить тебя к бесценному на себе. Так что я предпочел бы не калечить тебя — разумеется, если ты будешь послушной.
Ногой он отбросил прочь платье и отрезал привязанный к талии мешок, набитый старыми тряпками, — благодаря этому мешку его фигура казалась бесформенной и оплывшей, как у старухи.
Киннитан прижала к себе Голубя, стараясь унять сотрясавшую мальчика дрожь.
— Но… — пробормотала она и осеклась, взглянув в непроницаемое лицо своего преследователя.
В глубине души она знала, что однажды автарк непременно настигнет ее, и лишь надеялась, что это случится не скоро.
— Вы не причините вреда мальчику?
— Если щенок будет вести себя разумно, он останется цел и невредим. Но он принадлежит автарку, и я верну его хозяину.
— Он не собственность автарка, он всего лишь ребенок! И он не сделал ничего дурного!
По губам преследователя скользнуло отдаленное подобие улыбки, будто слова Киннитан показалась ему нелепыми до забавности.
— Садись! — приказал он. — И вытяни ноги.
Киннитан попыталась возражать, но незнакомец с поразительной скоростью преодолел разделявшие их ступеньки и угрожающе навис над ней. Лезвие ножа блестело в нескольких дюймах от глаза девушки. Поняв, что сопротивление бесполезно, она повиновалась. Приставив нож ей к горлу, он придерживал лезвие большим пальцем одной руки, а другой ловко стреножил свою пленницу, связал ей лодыжки и оставил между ними веревку длиной примерно в локоть. Затем незнакомец достал из своей сумки длинное платье — Киннитан видела такие на дворцовых горничных — и заставил девушку надеть его. Подол платья почти касался пола, не позволяя разглядеть, что ноги Киннитан связаны.
— Этот малый понимает человеческую речь или он еще и глух, как чурбан?
— Он все понимает, — одними губами прошептала Киннитан.
Она сознавала, что у них с Голубем нет ни малейшей надежды на спасение. Даже если Язи и другие прачки, обеспокоенные ее долгим отсутствием, отправятся на поиски, они будут искать ее в старом казначействе, а не здесь.
— Если попытаешься бежать, щенок, я отрежу ей нос, понял? — сказал незнакомец, обратив свое бледное непроницаемое лицо к Голубю. — Главное для автарка — вернуть беглянку назад, а в каком виде она прибудет, его мало волнует.