Игра в аду

Пашкова Ксения

Я часто вспоминаю наши разговоры. Для меня, каждая сказанная им фраза, стала своего рода мантрой. Его плавная речь навсегда отпечаталась в сознании, и я без труда воспроизвожу в голове его голос.

Мне точно известно, что, если бы не Игорь Андреевич, я бы сейчас здесь не лежала.

Макс и Бель смотрят в комнате телевизор. После работы они всегда такие уставшие, что просмотр дурацких телепередач, не несущих никакой смысловой нагрузки - единственное, на что у них хватает сил в конце дня. По традиции они предложили мне присоединиться к ним, но я, как всегда, отказалась. Для

меня куда важнее лежать и вспоминать сеансы с психиатром.

Макс заходит в комнату так тихо, что я не замечаю.

– Ты спишь?

Я вздрагиваю от его шипящего голоса над моим ухом.

– Ты напугал меня.

– Прости. Бель уснула, а я не могу. Хочешь кофе или чай? Я решил выпить перед сном.

– И как доза кофеина поможет тебе в этом? – спрашиваю я, выбираясь из-под теплого одеяла.

Макс пожимает плечами.

– Мне просто хочется.

– Идем. Я буду мятный.

– Договорились.

Такие обычные вещи, как готовка или кружка мятного чая, приготовленного соседом, кажутся такими странными и непривычными, словно я делаю все это впервые.

– Я рад, что ты не против проводить со мной время.

Я пожимаю плечами.

– Мне просто захотелось чая.

Макс смотрит на меня из-под копны светлых волос, спадающих на глаза. По его лицу пробегает тень легкой ухмылки.

– Как скажешь, – отвечает он, ставя передо мной чашку.

Я делаю несколько коротких глотков, а сама украдкой поглядываю на соседа, аккуратно помешивающего свой чай.

Мне почему-то хочется сказать ему «спасибо», но с недавних пор слова благодарности даются не так просто.

– Очень вкусно, – тихо произношу я.

– Дома у меня был целый шкаф, набитый чаем: черным, зеленым, белым, желтым, улун и пуэр.

Становится заметно, как Макса окутывает пелена приятных сердцу воспоминаний.

– Что еще за улун и пу…? – спрашиваю я.

– Пуэр. Один из самых дорогих сортов чая в мире. У меня его было совсем немного. Пуэр для особых дней и особенных людей. Его нужно пить маленькими порциями, чтобы оценить не только его вкус, но и послевкусие, которое, поверь, просто незабываемое, – сосед рассказывает о чае с таким восхищением, словно это что-то волшебное.

– А Улун?

– Это что-то среднее между черным и зеленым. Он содержит полезные для организма соединения. У меня был улун сорта Те Гуань Инь. Чай получался янтарного цвета с медово-орхидейным ароматом.

– Потрясающе!
– я улыбаюсь, потому что прежде не встречала столь увлеченного человека.

– Если бы я только мог угостить тебя хоть чем-то из тех запасов, – с некой горечью в голосе задумчиво произносит сосед.

– Я и за мятный благодарна.

Парень кладет на мою руку свою ладонь и робко улыбается.

Я встаю, и чашка падает на пол, разбиваясь на несколько крупных осколков. Хочется кинуться их собирать, но Макс бросает на меня строгий взгляд. Поэтому, я остаюсь на месте, откуда наблюдаю, как сосед собирает то, что осталось от его чашки. Затем он вытирает пол от остатков приготовленного им для меня чая. Мне кажется, что в этот момент он вообще жалеет, что рассказал мне про свой интерес.

Закончив,

он поднимает на меня глаза и снова улыбается. Как ни в чем не бывало.

– Спасибо за то, что посидела тут со мной и послушала. Спокойной ночи.

Он уходит в свою комнату, а я остаюсь на кухне. Смотрю на то место, где несколько минут назад лежала ладонь Макса на моей руке. Я хочу улыбнуться, но почему-то становится так грустно, что хочется заплакать.

16 глава

Спустя год, месяц и две недели после игры

Макс пьет чай из красной кружки с рисунком совы. Даже стань я слепой, узнала бы ее наощупь.

– Это подарок на день рождения, – громко говорю я.

Сосед едва не подпрыгивает на стуле, услышав мой голос.

– Прости, что взял ее.

Он встает и направляется к раковине. Я догадываюсь, что он хочет сделать и останавливаю его прежде, чем он выливает весь чай в сток.

– Можешь допить. Я не против.

Макс смотрит на меня с недоверием, но медленными шагами идет назад к столу.

– Карина всегда олицетворяла меня с совой, и в тот день рождения подарила блокнот, свитер и эту кружку. Все с изображением сов. Блокнот затерялся, свитер стал мал, а кружку удалось сохранить. Я пила из нее всего несколько раз.

– Она была с тобой в тот день?

– Я потащила ее туда с собой. Хотела, чтобы она развеялась, отвлеклась от учебы. Только Карина умела так всецело поглощаться во что-то и полностью отдавать себя делу.

– Такие люди заслуживают уважения, - тихо говорит Макс.

Он боится задеть мою память о подруге, поэтому я решаю перевести тему.

– А где ты работаешь?

Его удивляет этот вопрос, и он без стеснения выпучивает глаза.

– Я сушист.

Я приподнимаю брови, потому что с трудом могу представить соседа в белом костюме на кухне в суши-ресторане.

– В основном готовлю роллы, суши занимается мой коллега, – продолжает он.

– И как так вышло? – спрашиваю я, присаживаясь напротив соседа.

Микки пожимает плечами.

– Само собой как-то. Еще подростком попробовал японскую кухню и с первого ролла влюбился в нее. Свои первые роллы я сготовил в семнадцать лет. Купил в магазине все необходимое, а когда оказался на кухне, то осознал, что даже не умею варить рис. Тогда мои навыки были далеки даже от уровня чайника. Роллы вышли невкусными. После этого я еще год не возвращался к попыткам научиться. А, увидев вакансию в местном японском ресторане, не сдержался и зашел внутрь. Мне так понравилось белое одеяние сушиста, работающего за прозрачным стеклом, и его черная шапочка на голове с красным иероглифом посередине. Он так быстро готовил, что я даже не успевал заметить, как он раскладывает начинку и щедро смазывает ее сыром. Стоя там, я вспомнил, как мои роллы разваливались, и каким резиновым был на вкус рис. Чем дольше там находился, тем больше понимал, что хочу стать сушистом. Затем все пошло своим чередом: обучение, многочисленные неудачные попытки, снова обучение, снова попытки. И так до тех пор, пока вкус и форма моих роллов не стали приближенными к идеалу.