Игра втёмную
Шрифт:
Окружение Бай Виена тщательно прикидывало свои шансы на выживание. Оно все больше убеждалось, что их лидер не обладает политическим чутьем, особенно необходимым в тот момент. Авантюризм в мыслях и действиях, которым он так хвастался, перестал отвечать требованиям сложившейся обстановки.
Но что бы там ни было, два французских вертолета всегда стояли наготове для профранцузеких деятелей. Вопрос заключался только в том, кого следует в них посадить.
Военное руководство Биньсюен разваливалось. Внешне офицеры по-прежнему оставались безудержными гуляками. День и ночь
Особенно тяжело создавшееся положение переживал Тыонг. Большой специалист в области софистики, он пользовался уважением со стороны Бай Виена. Его считали ведущим деятелем среди политических советников организации Биньсюен. На многочисленных совещаниях Тыонг выступал по стратегическим проблемам Юго-Восточной Азии. Он объяснял, какой должна быть вьетнамская политика в новой ситуации. Искусный оратор, Тыонг всегда производил впечатление думающего человека, крупного политика, способного найти выход из любого положения. Теперь, когда вооруженные до зубов солдаты Нго Динь Зьема были совсем рядом, ноги и руки Тыонга задрожали. Он, попросту говоря, испугался.
Советники и другие руководители секты не забыли слов, которые неоднократно твердил Тыонг: в силу складывающейся ситуации Нго Динь Зьем не может наносить удары по Биньсюен; на западе страны находятся силы Хоахао, на востоке — Каодай, в Сайгоне — Биньсюен. Национальная армия по-прежнему предана главе государства, на центральном плато находится гвардия генерала Ви.
Теперь в ставке на чем свет поносили Тыонга как безответственного болтуна. Но, потеряв авторитет окончательно, он все еще призывал проявлять упорство.
Весь военный аппарат Биньсюен продолжал уповать лишь на светлую голову Лай Ван Шанга. Военное руководство секты еще не знало, что начиная с 28 апреля организация Биньсюен по существу оказалась один на один с противником и к тому же была расколота. От всех ранее существовавших вооруженных сил секты остались лишь штурмовые отряды полиции, руководимые Лай Ван Шангом.
Лай Ван Шанг медлил, изучая ситуацию. Он надеялея на обещания де Шовина поддержать секту. Но 26 апреля на оеобом заседании, несмотря на колебания Лай Ван Шанга, Бай Виен принял решение возобновить боевые действия против правительственных войск. Сигналом для выступления всех сил против Нго Дииь Зьема стала, как утверждал потом Бай Виен, телеграмма Бао Дан, которой не могло быть без согласия французского правительства.
На столе — карта Сайгона. Нанесенные на нее стрелы пересекают южную и центральную части города. Наступление развивается вроде бы успешно. Но Лай Ван Шанг недоволен. Его беспокоит отсутствие должной координации действий между наступающими частями. Он предвидел это заранее — вот почему не установил нужного количества аппаратуры в ставке для сбора информации из разных районов боевых действий. И оказался прав. Столько аппаратуры не понадобилось бы, потому что даже те немногие аппараты, которые имелись, молчали.
Днем 28 апреля Лай Ван Шанг решил сам проверить район боевых действий.
— Здравствуйте, господин агроном!.. Я Лай Ван Шанг.
— Здравствуйте, господин полковник! Я абсолютно не понимаю, почему вы решились на такую авантюру. Ведь это крах! Лично вы, господин полковник, на что рассчитываете? На французскую армию? На Национальную армию? На религиозные группировки? Ничего не выйдет! Чем дольше вы будете вести боевые действия в городе, тем большие жертвы понесет население, тем больше людей будут ненавидеть вас и вашу организацию. Это же так очевидно. Ваша армия будет разбита…
— Что я должен делать?
— Немедленно вывести свои войска на ту сторону реки. Подготовить лодки для переправы туда людей. Бросить ставку…
— Это что, бежать?
— Если вы так не сделаете, то вас постигнет еще более тяжелая катастрофа: вашей армии придется сдаться, или она будет полностью уничтожена. Крупные вопросы ваша организация решает по-ребячьи.
Не могу не сказать вам, полковник, прямо в лицо: вы редкие идиоты. И еще один совет: опасайтесь Чинь Минь Тхе.
Лай Ван Шангу слышать эти слова Луана было тяжело. Тем не менее он, понурив голову, сказал:
— Спасибо, господин агроном.
— Я тоже должен поблагодарить вас, господин полковник. Благодарю за помощь, которую вы оказали моей жене — помогли ей выбраться из Сайгона.
— Не знаю, господин агроном, удастся ли нам когда-нибудь встретиться в будущем. Сожалею, что познакомился с вами слишком поздно. Желаю всевозможных удач…
…Лай Ван Шанг вернулся в ставку. Невдалеке виднелись разрывы артиллерийских снарядов. С соседних высоток, где закрепились подразделения правительственной армии, градом сыпались пули и снаряды. Небо затянуло дымом.
Лай Ван Шанг в течение получаса на повышенных топах говорил с Бай Виеном. Никогда прежде он не позволял себе, что бы. там ни случилось, так разговаривать с кем-либо из членов руководства Биньсюен.
— Какова обстановка на фронте? — спросил Бай Виен.
Лай Ван Шанг вспомнил слова Луана: «вы реднше идиоты»…
— Сколько у нас фронтов, которые действительно можно назвать фронтами? — резко вопросом на вопрос ответил Лай Ван Шанг.
— Тэйнинь, Лонгсуен…
— Словом, их бесчисленное множество.
— Что с вами? Почему вы так разговариваете?
— Пришло время опомниться, а вы все еще спите, просто удивительно! — засмеялся Лай Ван Шанг. — Вы хоть понимаете, что Биньсюен гибнет, гибнут мои штурмовики?
— Почему гибнут?
— Из наших подразделений уже никто не стреляет. Стреляет только один человек. Это Чинь Минь Тхе. Но он стреляет по нашим войскам. Еще немного, и он будет здесь, в нашей ставке. Вы хотите с ним поговорить, тогда подождите совсем недолго!
Семидесятипятимиллиметровый снаряд с шумом разорвался прямо во дворе ставки. Мачта со знаменем покосилась. Бай Виен быстро выбежал из здания. Он был человек суеверный, и тот факт, что флагшток покосился, для него предвещал несчастье.