Игра

Пира Арип

– К черту! – Я отшвырнул ее и, схватив ключи, вылетел из комнаты. Мне нужна скорость. Мне нужно успокоение, которое дает мне покорный моему малейшему движению автомобиль.

Кхуши.

Я смотрела на звезды и думала о словах Арнава. Он прав, по крайней мере, если смотреть ситуацию со стороны. Он действительно мой муж и имеет право целовать меня. Но Нанке… Мне стало стыдно. Анализируя все то, что происходило в последнее время со мной, с Нанке, я поняла, что веду себя как последняя эгоистка. Он давал мне заботу, тепло, внимание, и я все это беззастенчиво брала, требуя еще и еще. Я вцепилась в него, как умирающий от жажды в стакан с водой. Он был мне другом. Но я-то не была ему другом. Он любил меня. Я представила боль, которую я причиняю

Нанке, пусть и неосознанно и не желая этого. Я не расставила все точки над i, я позволила ему любить меня, ничего не отдавая взамен. Как я могла так пасть? Принимать заботу, рожденную любовью, дать ему возможность думать, что я могу быть рядом иначе, как друг. Я не смогу. Никогда не смогу. И дело не в контракте. Мое сердце занято другим, нет смысла обманывать себя. Даже после развода с Арнавом я не выйду замуж за Нанке. Мне надо с ним поговорить. Отпустить его. Не мучать больше. Я долго старалась малодушно не думать о том, что должна поступить правильно и молчала. Молчала, принимая розу. Молчала, когда он признался в любви и сказал, что будет ждать меня. Молчала, зная, что никогда не полюблю. Богиня, как стыдно… Я решительно направилась к выходу из комнаты.

… Собравшись с духом, я тихонько стукнула в дверь и, скорее почувствовав, чем услышав тихое «войдите», толкнула ее, делая шаг в комнату Нанке. Он лежал на кровати, заложив руку под голову и закрыв глаза. Он даже не переоделся. Золотистый костюм. Рука, сжавшая в кулак одеяло. Мозг цеплялся за мелкие детали, малодушно оттягивая разговор.

– Кхуши, я знаю, что это ты. – Негромкий, усталый голос. – Проходи, присаживайся.

– Нанке, я…- Я замолчала, не зная с чего начать.

– Кхуши, все хорошо. – Видимо, поняв мое стеснение, как всегда пришел на помощь друг. – Вы с моим братом муж и жена, ваше поведение естественно. Давай не будем говорить об этом, хорошо?

Его боль передавалась мне, ощущаясь физически. Глубоко вдохнув, я сказала банальную вещь:

– Нам надо поговорить.

В одну секунду он оказался рядом, обхватывая мое лицо ладонями, всматриваясь в глаза.

– Я не могу об этом говорить, Кхуши! Неужели ты не понимаешь? Не могу. И помнить я этого не хочу. – Его шепот становился все настойчивее, пальцы рук скользили по моему лицу, направляясь к губам, осторожно коснулись подбородка, спустились на шею…

Он отпустил меня, медленно, нехотя, и сел на кровать, сунув руки в карманы.

Я была до краев переполнена его болью, не шевелясь, чтобы не выплеснуть ни капли, ненавидя себя за него.

– Нанке, я не об этом. – Собрав всю его боль, впитав ее в себя, я заговорила твердо, уверенно. – Я хочу извиниться перед тобой. Я не имела права молча принимать твою любовь. Я знаю, что ты собирался уехать после свадьбы Акаша и Паяль. И думаю, что ты остался тут из-за меня. Если это так, я хочу попросить тебя – уезжай. Не надо меня ждать. Что бы ни случилось дальше между Арнавом и мной, я никогда не буду с тобой. Я не имею на тебя права. На твою любовь. – Слова находились тяжело, я все никак не могла выразить, что я имею в виду. Всю благодарность, всю надежду, что у него все будет хорошо. – Я очень тебя люблю, Нанке, но как друга. И это не изменится. Поэтому уезжай, не делай себе больно. Ты слишком хороший для меня.

– Ты любишь его? – прервал меня тихий голос. Все это время он сидел на кровати, глядя в пол.

– Да, – как можно тверже сказала я.

«Я не знаю, Нанке, люблю или ненавижу, я запуталась!” – кричала я про себя, но вслух твердо повторила: – Да. Прости.

Я повернулась и взялась за ручку двери, собираясь уйти, пока не разревелась и не вцепилась в своего друга. Мне было так сложно отказываться от него, от его поддержки и тепла.

– Кхуши… – Его голос остановил меня, и я застыла, не поворачиваясь к нему лицом. – Я чувствую, что тебе больно за меня. Не надо. Не переживай. Я всегда буду твоим другом. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Слышишь?

Я кивнула головой, глотая прорвавшиеся

слезы.

– Ты тоже, Нанке. Ты тоже. – И вышла из комнаты, не оглядываясь, оставляя мужчину, которому не повезло полюбить меня.

Арнав.

Избороздив вдоль и поперек знакомые улицы Дели, и, так и не сумев найти внутреннее равновесие, я вернулся в Шантиван. Тихонько толкнул дверь в комнату. Света не было. Наверное, Кхуши легла спать. Тихий всхлип со стороны бассейна привлек мое внимание, и я осторожно подошел к сидящей на самой его кромке девушке. Она свесила ноги вниз, погрузив стопы в воду, и медленно выводила на водной глади круги, наблюдая, как разбегаются маленькие волны. Плечи поникли, как будто на них лежал непосильный груз. Скинув обувь и носки, я закатал брючины праздничного костюма и молча сел рядом с ней, с наслаждением погрузив ноги в прохладу. Я молчал, Кхуши тоже. Но тишина не была тяжелой, она была теплой. Как будто две боли, объединяясь, превращались в легкую дымку. Она висела над нами, владела нами, но не давила.

Обняв рукой за плечи, я аккуратно привлек ее к себе. Кхуши не сопротивлялась, положив голову мне на плечо. Я тихонько, боясь спугнуть, коснулся рукой ее волос и ласково провел по ним. Живой шелк, чуть растрепанный, дарил приятные ощущения.

– Вы были правы, Арнав, – тихо, так тихо, что я едва расслышал, сказала она.

– В чем? – также негромко спросил я.

– Я виновата. Я причинила ему боль. Я не имела права принимать его любовь, делая вид, что это дружба. – Она говорила как будто сама с собой. – Простите. Я попросила его уехать. Он достоин чистой и светлой девушки, которая будет любить его так, как он заслуживает.

После минутного молчания она попыталась отстраниться, но я не позволил, удерживая свою жену рядом. И она продолжила:

– Арнав, знаете, я думала, когда закончится мой брак с вами, я смогу быть счастлива. Я смогу полюбить еще раз, выйти замуж, родить детей. Все то, о чем мечтала. А сегодня поняла, что не смогу. Что я смогу предложить тому, кто полюбит меня? Вы забрали у меня все. Сердце, душу, тело. Я чувствую себя пустой. Вы лишили меня семьи, но не дали мне другой. Я даже не знаю, из чего мне собирать паззл по имени Кхуши. Осколки такие маленькие, что я не узнаю, чему они принадлежат. Кто я теперь? – она растягивала слова, говоря все тише и тише.

Каждое ее слово ранило меня. Впивалось прямо в душу, проникая глубоко, не оставляя шанса забыть, не помнить. Сейчас, в эту минуту я готов был на что угодно, только забрать ее боль. Но что я мог сделать? Кто-то или что-то там, наверху, сыграл с нами в жестокую игру.

Рука медленно поднималась, чтобы коснуться ее головы, провести по волосам, путаясь в них пальцами, перебирая, снова и снова повторяя тот же маршрут. Я тихонько повернул ее лицо к себе. Глаза были закрыты, а по щекам текли молчаливые слезы. Не рыданий, не всхлипываний. Наверное, так плачет душа. Мои губы тихонько коснулись соленой капельки, повисшей на ресницах. Щекотно и солоно. Легкими поцелуями я касался каждого миллиметра ее лица, собирая горькую влагу. Глаза, щеки, губы, подбородок. Это не было поцелуями в прямом смысле этого слова. Я как будто стал губкой, вбирающий, впитывающий в себя ее боль. Я чувствовал, что она это понимает. Она доверчиво подалась ближе ко мне, а я продолжал медленно и неспешно целовать ее лицо, все так же гладя ее волосы.

Не было ни воспоминаний, ни боли, все растворилось в ночи, соединяя два разлученных сердца воедино, позволяя ощутить нежность покоя и забвения всего, что разлучало тоскующие души днем.

Кхуши уже уснула, положив мне голову на грудь, и обхватив руками мою талию, а я все продолжал гладить ее волосы, периодически касаясь губами ее виска, единственного, чего я мог коснуться, не потревожив ее сон.

Дождавшись, пока ее дыхание станет едва различимым, а сон – крепким, я отнес ее в кровать. Аккуратно освободил, стараясь не смотреть на ее тело, чтобы не разбередить подспудно тлевшее желание, от платья и кое-как натянул сорочку.