Игра

Пира Арип

Взглянув на часы, я понял, что осталось всего около получаса до выезда в аэропорт, и разбудил сладко спящую жену.

«Почему женщинам надо так много времени на сборы?» – подумал я, слушая причитания Кхуши, влетающую в ванную со скоростью торпеды.

Пока она собиралась, я еще раз проверил наличие самых необходимых вещей. Надо отдать Кхуши банковскую карту, мало ли что. Незнакомая страна, чужой город, а с ее привычкой вляпываться во все подряд, она может и отстать от меня.

Стоя посреди комнаты, я мысленно перебирал наличие телефона, зарядки, документов и денег, когда тайфун по имени Кхуши вылетел из ванной.

– Что за?! – Я впал в транс. Мои губы вопросительно прошептали: – Кхуши?.. – Но,

по-моему, я не сумел издать ни звука. Обтягивающие темно-синие джинсы, белая полупрозрачная блузка и приталенный короткий пиджак цвета охры… Это не могла быть Кхуши! Но это была она. Я думал, что после золотого платья на вечеринке она уже не сможет меня удивить. Как же я ошибался…

Желание глухим зверем заворочалось во мне, побуждая плюнуть на все и перенести рейс, уронив жену на кровать и стягивая с нее такую развратную одежду. Джинсы облегали ее попку и бедра, словно вторая кожа. А она носилась по комнате, то наклоняясь что-то поднять с пола, то врезаясь в меня, видимо, совсем не замечая, какое произвела на меня впечатление. Да, из индийского на ней осталась только мангалсутра, капелька синдура в начале пробора и золотистое бинди.

Я очнулся, осознав, что Кхуши машет у меня перед глазами рукой. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, загоняя желание поглубже, и отрывисто бросил:

– Идем.

Кхуши.

Я во все глаза смотрела на суматоху в аэропорту. Неосознанным движением вцепилась в руку Арнава, подвигаясь к нему ближе. Толпы народа, сновавшие в разные стороны, что-то постоянно объявлявший электронный голос, носильщики, везущие чемоданы на тележках с грохочущими колесами, маленькие кафешки с поставленными впритык столиками, куча мерцающих табло, светящихся линий и гул голосов создавали ощущение хаоса. Арнав остановил пробегавшего мимо носильщика, что-то сказал ему, и последний, почтительно улыбаясь, проводил нас к дверям большого полупустого зала. Двери тихо щелкнули, ограждая нас от шума общего зала. Теплый свет, мягкие диванчики, легкая тихая музыка. Непонятного назначения человек проводил нас в огороженный мини-зал и, уточнив наши пожелания насчет напитков, моментально испарился.

– Садись, нам ждать минут двадцать. Журналы в столике, – устало сказал Арнав и опустился на диван, откидывая голову на удобный подголовник. Выглядел он не очень хорошо. Темные круги под глазами напомнили мне про его обморок, когда он своевременно не принял лекарство.

– Арнав, – позвала я тихонько.

– Кхуши, помолчи, я хочу отдохнуть – не открывая глаз, произнес он.

– Арнав, я только хотела напомнить про лекарства. Вы их принимали сегодня?

Он нахмурил лоб, как будто вспоминая, когда он в последний раз их принимал. – Нет, – это прозвучало растеряно. Я вскочила с дивана, на краешек которого присела после указаний мужа, и вытряхнула из сумочки блистер с таблетками и бутылочку воды.

– Держите. – Протянула ему то и другое. Он недоуменно изогнул бровь, глядя на лекарства в моих руках.

– Ну, надо же. Какая игра! Прямо настоящая жена, – протянул он. – Надеюсь, ты не собираешься меня отравить? – язвительно закончил Арнав, но таблетки и воду взял.

Я отвернулась, стараясь сдержать слезы обиды. Почему-то стало больно от его слов и я, не отвечая ему, молча отошла к огромному окну, скорее даже стеклянной стене. Наверное, днем тут очень красиво, видно небо и взлетающие самолеты. Сейчас же в стекле отражалась комната, я и Арнав, молчаливо наблюдавший за мной.

Не желая его видеть, я закрыла глаза. Стало холодно, очень холодно и страшно. Вся моя радость от предвкушения нового внезапно показалась такой детской, надуманной. Ужасно захотелось домой. Или хотя бы в Шантиван. Что я делаю? Еду в чужую страну с чужим человеком. Его реакция на мои любые, даже самые невинные поступки, была непредсказуемой.

В любой момент он способен, разозлившись из-за ерунды, просто оставить меня там, где придется. У меня не было денег, даже документы были у него. Зачем я согласилась? Дура, дура, дура! – ругала я себя. Все плохое, что было в наших отношениях, всплыло со дна памяти. Как он кричал на меня, как выкидывал, будто куклу, из машины, оставляя поздней ночью в неизвестном мне районе совсем одну. Как тысячу раз причинял боль своими колкими и жесткими словами, призванными унизить, уничтожить, растоптать меня. Как сжимал запястья, плечи, до боли, до синяков, до слез. Как женился на мне.

Картинки мелькали перед глазами, каждой прожитой сценой ввинчивая в виски головную боль.

Храм… Мангалсутра… Синдур… Никогда не признаю женой…

Я не моргала, пытаясь понять, откуда перед глазами появилась подрагивающая влажная пелена. В одно мгновение я была отброшена назад, в тот день, который хотела не помнить, который не хотела проживать. Ах, если бы можно было закричать, завизжать на весь Дели Индира Ганди, выплескивая свою муку и тоску. Но я только сильно сжала руки в кулаки, ощущая, как впиваются ногти в кожу ладоней, раня ее, отвлекая меня от начинающей истерики острой болью.

– Кхуши…

Ощутив его прикосновение, я шарахнулась в сторону.

– Не трогайте меня. – Я выговаривала слова медленно, почти по слогам, выталкивая их в пересохшее горло. Голос звучал сипло.

Арнав.

Почему я это сказал? Да еще таким тоном? Неужели нельзя было просто сказать – спасибо? Я сам не знал, откуда на меня накатила злость, откуда пришло это сильное желание уколоть, уязвить, причинить боль. Возможно потому, что все слишком реально? Она – утром – тянущаяся к моим губам. Она – приготовившая мои вещи к поездке. Она – позаботившаяся обо мне, взявшая мои лекарства. Она – схватившая меня за руку, и прижимающаяся ко мне безотчетным движением среди толпы людей. Дающая мне иллюзию того, что она – моя жена. Отрывающая от реальности, окунающая в мечту. Мне захотелось вдребезги разбить мирок, который она строила вокруг нас двоих, чтобы не привыкать, не впитывать ее тепло, не отдать ей душу.

Кхуши обиделась, наверное. По крайней мере, молча отошла к окну. Благодаря яркому свету в помещении, окно превратилось в зеркало, и не скрывало от меня эмоций, пробегавших на ее милом личике. Но вот она закрыла глаза, и возникло ощущение, что на нее опустилась ночь. Мрак. Почему, как? Я просто знал, что ей сейчас очень больно. Очень.

Что я спровоцировал своими неуместными словами?

Я тихонько поднялся с дивана и, подойдя, положил ей руку на плечо, пытаясь отвлечь от грустных мыслей. Она шарахнулась от моей руки, как будто это была змея. «Не трогайте меня» – таким безжизненным тоном, так больно… ее слова и голос швырнули меня назад, в прошлое, в нашу первую брачную ночь. Тошнота подступила к горлу.

Легкий стук двери и последовавший за тем звон посуды подсказали, что привезли заказанные напитки.

– Кхуши, пей чай. Через пять минут подадут трап. – Я отошел от нее, давая ей время справится со своими эмоциями.

Кхуши.

Прикосновение его руки в этот момент вызвало ожог, как от удара плетью. А равнодушный голос мужа, сообщивший о вылете, окончательно уничтожил розовые очки, в которых жила Кхуши Кумари Гупта последние несколько дней. Присаживаясь за столик, равнодушно беря чашку чая, я бросила взгляд в окно и увидела свое отражение. Чужой… он чужой, да и я сама – чужая. Все в отражении – одежда, прическа, даже выражение моего лица было чужим. Рассудок оттеснил чувства, и я глотнула чай, приходя в себя. В новую себя, чужую. Всего равно прежней Кхуши нет, и уже не будет. Внезапно на меня накатила сонливость, что было странно, учитывая, что я спала часа три перед выездом из дома.