Играй как Бэкхем
Шрифт:
Медленно, как на казнь, я спустилась по лестнице. Пинки уже стояла в холле с таким видом, будто выискивала жертву, чтобы оторвать ей голову голыми руками.
– А почему вдруг ей взбрело в голову сделать это именно в последнюю минуту?!
– вопила она.
– Не иначе как хочет совершить гадость. Говорю тебе, мама, она форменная стерва.
– Пинки!
– осуждающе прервала ее мама по пути на кухню.
– У тебя и других полно.
– Но я же все запланировала, - запричитала Пинки.
– А теперь нужно новое… - Она прожгла меня
– Шевелись, разрази тебя гром!
– А что случилось?
– поинтересовалась я.
Все это выглядело по меньшей мере так, словно кто-то умер.
Пинки обернулась ко мне:
– Представляешь, заходила эта гадская сестричка Тита и заявила, что она, видите ли, будет на помолвке в нежно-розовом.
– Если бы взглядом можно было убить, сестра жениха Пинки умерла бы на месте.
– А я уже купила под этот цвет аксессуары и все остальное.
«И все?» - чуть не вырвалось у меня, но я, к счастью, остановилась. А то была бы сражена наповал.
– Ну, мама, - взмолилась я, - мне что, СНОВА идти по магазинам?
Мама вышла из кухни и, грозя мне морковкой, сказала:
– Мне мама лично выбрала двадцать один костюм для моего приданого, и я ни разу не пожаловалась. А вы, девочки, слишком испорченные.
– Она помахала нам рукой на прощанье.
– И не забудьте купить дханья. Четыре пучка на фунт. Да, и еще немного моркови.
«Эта свадьба уже вышла из-под моего контроля», - подумала я, цепляясь за приборную панель, пока Пинки как сумасшедшая неслась в сторону Бродвея Саут-Холла. А ведь еще предстоит пережить церемонию помолвки завтра вечером.
– Пойдем в «Даминис», - бросила Пинки, проносясь по Бродвею, словно все вокруг принадлежало ей.
Она сняла джинсовую куртку, и ее короткий красный топ, яркие джинсы и солнцезащитные очки заставляли многих парней смотреть ей вслед. На меня, одетую в тренировочные штаны и куртку «Адидас», никто не смотрел. Но мне так нравилось.
Сестрица - та еще покупательница. Мы целый час убили в «Даминис», разглядывая костюмы. Ни один так и не купили. Потом она потащила меня в «Аджанта» посмотреть на обувь. Я не стала напоминать ей, что не имеет смысла смотреть на туфли, если платье еще не куплено. Пинки была в таком настроении, что за подобные слова запросто могла швырнуть меня под автобус.
– О нет, - тихо сказала Пинки, когда мы выходили из магазина.
Наши кузины, Мина, Баббли и Моника, то-. же были в «Аджанте», примеряли туфли. На мой взгляд, девочки что надо. Если вам нравятся безмозглые девицы, у которых на уме две вещи - мальчики и шмотки. Все они были одеты в крошечные яркие топики и обтягивающие джинсы, а их волосы были выкрашены яркими разноцветными прядями.
Кузины наверняка думают, что они - индийский вариант Дженнифер Анистон. Вернее, воображают. Я увидела, как Пинки нахмурилась, затем изобразила фальшивую улыбку и бросилась к ним, будто
– Привет!
– Чмок! Чмок!
Последовали жеманные поцелуи. А я просто стояла, засунув руки в карманы спортивных брюк, и старалась казаться невидимой.
– И чё ты здесь делаешь, подруга?
– нараспев поинтересовалась Моника.
– Не могла же ты оставить все на последний момент?
Пинки рассмеялась:
– Да нет, просто наслаждаюсь последним днем свободы!
Моника, Баббли и Мина тоже рассмеялись, но выглядели немного расстроенными. Наверное, жалели, что не они выходят замуж.
Сердце у меня екнуло, когда я увидела, что Пинки вдруг уставилась прямо в глаза Монике.
– Когда это ты начала носить контактные линзы?
– спросила она ледяным тоном.
«Только не это», - подумала я.
Моника восприняла это как комплимент:
– Нравится? Я просто подумала, что они пойдут к моим волосам.
– Ах, - Пинки была настроена на убийство, - мой жених не выносит крашеных волос.
– Она ухмыльнулась, глядя, как это взбесило Монику.
– Ну, нам пора, мы не можем стоять здесь и болтать весь день.
Надо еще в «Илинг» за косметикой. Увидимся.
– Пока, Пинки, увидимся, - ответили хором три пустоголовые кузины.
Пинки схватила меня за руку и потащила к двери.
– Гадская стерва, - пожаловалась любимая сестричка мне на ухо.
– И приспичило же ей пойти и купить голубые линзы! Как теперь свои носить буду?
Мне пришлось прикусить язык, чтобы промолчать. Нам еще предстояло приобрести обновки на другие части тела.
– Может, вернуться в «Даминис», - продолжила Пинки, когда мы шли по Бродвею.
– Мне очень понравилось то платье с кружевами.
– Она толкнула меня в бок.
– Смотри, Джесс, твой жених идет.
Тони со своей мамой шел нам навстречу, держа в руках огромные пакеты с покупками. Я ничего против Тони не имею. Знаю его уже много лет, и он мне очень нравится. Но не настолько.
– Давай по-быстрому, - прошептала мне Пинки на ухо.
Она уставилась на маму Тони, которая шаркала позади него в толстых очках и шарфе, обмотанном вокруг головы.
– Надеюсь, мамаша твоего дружка наденет завтра на помолвку кардиган пошире, чтобы замаскировать три свои живота.
– Заткнись, она же старая, - тихо попросила я.
– Ну и что?
– удивилась Пинки.
Тони застенчиво посмотрел на нас. Однако это ничего не значило. Просто смутился, что его увидели с мамой и покупками: мешок с луком в одной руке и семейная упаковка туалетной бумаги в другой.
– Приветик, Джесс, привет, Пинки.
– Саат шри акал, массаджи, - сказали мы с Пинки, сложив руки у груди в почтительном жесте.
Мама Тони одарила нас улыбкой:
– Да продлятся ваши дни, дочери мои. Все ли готово к завтрашнему дню?
– Да, массаджи, - ответила Пинки, как положено воспитанной индийской девочке.
– Мама уже готовит самосы.