Игрушка
Шрифт:
И снова женщина в ступоре. И снова еканье вместо слов.
– Еще что?
Надулась. Напыжилась. Брови нахмурились. Губы сжались. Глаза прищурились.
Секунды молчания… и наконец-то!
– Что вы тут устроили зал свиданий! Тут вам туалет, а не…
– Так идите в свой туалет, мы-то тут причем.
Я едва сдерживала смех от «детской наивности» и искренности, с какой он это говорил.
Прижалась сильнее. Отвернулась в другую сторону, пряча свою улыбку.
Аромат. Аромат моего
Нет ничего прекрасней.
И снова женщина начала пыхтеть от немого возмущения. И снова эканье вместо слов.
Неожиданно Готье немного наклонился и вкрадчиво прошептал мне на ухо:
– Можно, я ее покусаю? Ты не будешь против?
В его словах слышался искренний смех. Добрый, невинный смех.
Как мне этого не хватало… Все это время… Как раньше…
– Не буду, - тихонько прошептала в ответ.
И снова недоумевающий взгляд на гостью.
– Ну, ну, ребята, так нельзя. Нельзя. Это же туалет… - казалось, еще минуту - и она разрыдается от возмущения и немощи. – Выходите, –указала рукой на дверь. Замерла в ожидании. Но сдвига так и не произошло. Снова нахмурилась. – Выходите. Иначе я позову охрану.
Но не успели ее слова сорваться с губ, как Эмиль вдруг напрягся, застыл, не дыша. Пристально уставился ей в глаза.
– Заткнись и успокойся!
– грубо, нагло приказал ей Готье.
В душе что-то дернулось. Сжалось.
– Эмиль, - робко, умоляюще позвала я. Зло. Зло закипало в нем внутри.
Отдернул взгляд.
Быстро перевел его на меня. Секунда раздумья – и робко, пристыжено отвел глаза вбок. Обижено поджал губы.
– Прости.
В ответ я прижалась лицом к его груди.
– Мне не за что тебя прощать. Не за что.
– Все равно прости, - задумчиво прошептал Готье.
Тяжело вздохнул.
– Ладно, тебе действительно пора. Гудвин пришел.
– Пришел? – от удивления я даже вскрикнула.
– Пришел.
– Но, может, может…
Предательски запекло в груди. Боль разрывала сердце.
Жадно уцепилась пальцами ему в одежду.
Не отпущу. Нет.
Женщина все еще стояла рядом и немо, молча наблюдала за происходящим.
Первый приговорено шевельнулся Готье. Оторвался спиной от стены. Выпустил меня из объятий.
– Тебе пора, - снова повторил ядовитые слова. Нервно ухмыльнулся. Но в душе, в глазах все еще было много боли.
– Хорошо, - робко прошептала я и ступила шаг на выход.
– Я люблю тебя. – Послышалось вдогонку.
– А я тебя, - смущенно улыбнулась. Обернулась.
Счастливая, хоть и со вкусом слез, улыбка. Его улыбка.
– Береги себя.
– Ты тоже.
***
Каждый шаг от него давался с трудом. Но, сжав кулаки, прикусив язык и выпучив до боли глаза, я шла вперед. Лишь бы не заплакать.
Глубокий
Выдох.
И снова болезненный вдох.
Я узнала его. Недалеко от входа стоял Гудвин. Оглядывался по сторонам.
Растерянность. Волнение. Искренние переживания.
– Гудвин, - позвала я.
Обернулся.
Я не могла сдержаться. Бросилась к своему настоящему другу. К своему Хойку.
Обняла.
– Привет, - прошептала я.
Да уж. Этот день оказался слишком для меня долгим. Слишком долгим. Казалось, между отъездом, той моей старой жизнью, и нынешним положением пролегла… вечность.
Неожиданно Гуд оттолкнул меня от себя.
Испуганно уставился в глаза.
– Эмиль? Ты была с Эмилем?
Ой.
Ай.
Покраснела.
– Мы… мы помирились.
– Так, так, так, стоп!
– Неожиданно замахал руками Хойк и отступил шаг назад. – Перестань.
– Что?
Смутился. Скривился от неловкости.
– Твои мысли, Габи…
– Ой, прости, - казалось, что сейчас задохнусь от стыда. Чего только в моей памяти не сплыло при этих словах «помирились». Сколько боли и счастья вмещают в себе эти звуки.
Но чем больше я хотела спрятать свои мысли, воспоминания, переживания, тем сильнее все вырывалось наружу. Ярче. Болезненней. И откровенней.
– Габи, - казалось, что вампир вот-вот покраснеет, - я лучше выйду на улицу. А ты отдышись. Успокойся.
– Хорошо, - пристыжено закусила губу.
Три глубоких вдоха.
Так. Голуби. Жабы. Рыбки.
Стулья. Кафе. Чай. Чай…
Ай. Булочки восьмеркой… Эмиль. Эмиль. Мой Эмиль… его губы, его ледяные глазки, его коварные бровки.
Та-а-ак! Габриелла Грейс. Сейчас я при всех стукну тебе в рожу, если не перестанешь.
Спокойно… Дыши.
А его забавная родинка на левом плече?
Ай, бляха ты муха. Успокойся же. ГАБИ!
Кровь. Клыки. И Трупы. Много трупов. Слишком много трупов, как для любви.
Толкнула рукой дверь. Вышла наружу.
Слюни повсюду. Мухи летают. Кузнечики прыгают. Мыши бегают.
– Ты о чем? – не выдержал Гудвин и вопросительно уставился мне в глаза.
Вороны летают. Много трупов. Много.
Я смотрела ему в глаза и пыталась не сбиться.
– Пошли, - едва выдавила сквозь сжатые зубы.
Родинка. Моя миленькая родинка на левом.
Ай! Стоп! Кровь… Трупы…
Вот так сражалась еще с получаса, пока мы брели вдоль улицы в поисках такси.
Кстати, от холода меня благородно спас Хойк, отдав свою куртку.
Удивительно, но в ней не было тепла. Словно ее никто и не надевал.
– Ну, спасибо, - в штуку зарычал Гудвин.
Ухмыльнулась.
– Прости.
А вот Эмиль… когда я была с ним…