Игрушки дома Баллантайн
Шрифт:
Девушка проходит, садится на пружинную койку, гладит ладонью грубое шерстяное одеяло. Охранник опускает ее сумку на пол у стола, собирается уходить.
— Подождите, — останавливает его Элизабет. — А если мне нужно в туалет? Или если что-то случится?
— К вам будут заглядывать раз в час, мисс. Если уж совсем прижмет — ночная посудина под кроватью. Отдыхайте. Чуть позже я принесу вам чай.
Он
— Тише, звездочка моя, — шепотом просит Элизабет. — Пожалей меня, маленькая…
Постепенно боль отпускает, и утихает под теплыми ладонями дитя Брендона. Элизабет поджимает колени к животу, обнимает себя за плечи и засыпает под колючим серым одеялом.
На улице быстро темнеет, за дверью раздаются приглушенные голоса, поворачивается в замке ключ. В комнату входят охранник и доктор, тот, что осматривал Элизабет по прибытии в Нью-Кройдон. У охранника в руках поднос с чашкой чая и свежей булкой. Щелкает выключатель, комнату заливает электрический свет.
— Мисс Баллантайн, просыпайтесь, — вежливо трогает девушку за плечо врач.
Элизабет жмурится, трет глаза кулаками, садится на койке.
— Как вы себя чувствуете?
— Здравствуйте, доктор. — Голос тихий, хриплый со сна. — У меня все хорошо, спасибо. Простуда прошла, я не кашляю больше.
— Вы не могли бы выйти? — просит врач охранника. — У нас дело деликатное…
Парень кивает, выходит за дверь, курит у окна в конце коридора. Керосиновая лампа на подоконнике чадит, длинные зыбкие тени пляшут на стене. В вестибюле первого этажа лает доберман. Охранник вспоминает, что не покормил собак вовремя, сокрушенно вздыхает. С псами ладить легче, чем с людьми, знай только установленный порядок да уделяй необходимое внимание.
Доктор осматривает девушку слишком долго, и парень начинает беспокоиться. И когда он уже собирается постучать и поторопить врача, дверь открывается и доктор выходит. Убирает в нагрудный карман пенсне, приглаживает рукой редкие седые волосы. Дожидается, пока охранник спросит у Элизабет, не нужно ли ей чего, и закроет дверь, затем тихо, убедительно говорит:
— Когда придет полковник Стивенс, незамедлительно передайте ему, что мисс Баллантайн необходимо лежать. Никаких нагрузок, никаких стрессов. Только постельный режим.
Журчит вода, текущая из рукомойника, сливается в жестяную раковину, а из нее — в подставленное ведро. Элизабет умывается, чистит зубы краем жесткого полотенца, полощет рот. Долго намыливает руки, скребет ногтями мыло, вычищая грязь и ржавчину. Ночью она тщательно обследовала оконную решетку и дверной замок, попыталась открыть его шпильками, но, когда ключ вставлен снаружи, сделать что-либо трудно. Ржавые прутья на окне приварены намертво, дергать и тянуть бесполезно. Элизабет от скуки даже повисела на них,
«А если разбить стекло? — думает она, насухо вытираясь полотенцем. — В комнате станет слишком холодно, держать меня здесь не смогут. Вдруг меня тогда переведут куда-то, откуда получится сбежать?»
Она кладет полотенце на рукомойник, подходит к окну. Смотрит на водонапорную башню напротив, заглядывает в сгоревший фабричный цех. Черные балки, рухнувшие лестничные пролеты, закопченные стены. Элизабет думает о том, сколько здесь погибло в Судную Ночь, зябко ежится. Вспоминает о матери, о Брендоне и понимает, что она даже не станет пытаться убежать.
Зеркала в комнате нет, и Элизабет, чтобы не мудрить со шпильками и лентами вслепую, расчесывает волосы и оставляет их неприбранными. Девушка шарит в сумке, достает со дна стеклянный шар с макетом одного из замков Монтрё внутри. Садится с ним на койку, трясет шар и с улыбкой наблюдает, как на маленький замок падает снег. Брендон подарил ей эту игрушку на Рождество, которое они встретили посреди Атлантики.
«Я хотел приложить к подарку колечко, но не успел», — сказал он покаянно. «Не переживай, — ответила ему Элизабет. — Кольца мы с тобой купим у лучшего нью-кройдонского ювелира. Выбирать буду, конечно, я».
Солнце медленно вылезает из-за водонапорной башни, заглядывает в зарешеченное окно, свет дробится квадратами на полу. Элизабет щурится, смотрит на свет сквозь стеклянный шар.
За стеной слышатся шаги, и Элизабет быстро прячет шар в сумку. Поправляет на животе сорочку и усаживается обратно на койку. Дверь открывается, входят охранник — другой, не тот, что вчера, — и Стивенс. Полковник гладко выбрит, волосы зачесаны назад и блестят, как у деревянной куклы.
— Как спалось, Лиз?
— А где ваше «здравствуйте», полковник? — холодно отвечает она.
— Твое здоровье интересует меня в последнюю очередь. Живая — значит, сможешь работать. Капрал, проводите девицу в туалет. И поживее, у нас полно дел сегодня.
— Каких дел? — настороженно спрашивает Элизабет сопровождающего, выйдя за дверь. Вместо ответа он тычет ей прикладом в спину. Приходится молчать и повиноваться.
Когда они возвращаются, Стивенс кидает под ноги девушке ботинки.
— Обувайся, нам идти в другое здание.
— Мне тяжело, — упрямится Элизабет.
— Да-да, мне доложили, что врач счел твое состояние неудовлетворительным. Но на рожающую ты не похожа, дорогуша. Значит, все в порядке. Обувайся и пошли.
— Я не завтракала, — гнет свое она.
— Позавтракаешь после. Не испытывай мое терпение! — закипает Стивенс.
Элизабет обувается, берет со стула платье и понимает, что помощи в одевании тоже не предвидится. Со вздохом вешает одежду обратно, снимает с кровати шерстяное одеяло и сверлит полковника злым взглядом.
— На выход, — равнодушно командует он.
Они спускаются в вестибюль, охрана уводит доберманов, открывает дверь. Улица встречает Элизабет обжигающим морозом и ледяным ветром. Девушка с головой кутается в одеяло и почти бежит за Стивенсом, стараясь ступать след в след. Холод пробирается сквозь шерстяные чулки и под тонкую рубашку. Полковник оборачивается, пристально смотрит на девушку, фыркает: