Игрушки дома Баллантайн
Шрифт:
— Ад — это не место. Это последствие поступка, который я не хочу совершать. Простите. Я свой выбор сделала.
— Стивенс, я требую ответа. Кто дал вам право поднимать на девочку руку?
Раттлер в ярости. Эхо его зычного баса мечется в коридорах, заставляя всех присутствующих в здании озираться и тревожно прислушиваться.
— Какого дьявола вы позволяете себе распускать руки, позорите честь мундира? Это поступки мужчины?
Полковник расправляет плечи и невозмутимо отвечает:
— Я
— Если этой ценой окажется жизнь Элизабет или ее ребенка, я расстреляю вас собственноручно! Или вы настолько тупы, что не понимаете, что от ее состояния зависит конечный итог вашей работы? Угрозы, побои — какими методами еще вы готовы воспользоваться?
— Господин главнокомандующий, вы то бледнеете, то краснеете. Нервы вредят вашему здоровью, мой генерал. Позвольте предложить вам коньяку?
Стивенс подходит к окну, берет с подоконника бутылку дорогого коньяка и два бокала. Раттлер стоит, опершись ладонями на стол, старается выровнять дыхание.
— Сердце пошаливает? — участливо интересуется полковник. — Сэр, в вашем возрасте надо беречь себя от потрясений. На вас и так слишком много обрушилось за последнее время. Угощайтесь, сэр Уильям. Прекрасный коньяк, мне привезли из…
Он умолкает, щелкает пальцами, припоминая.
— А, не важно. Это действительно хороший коньяк. Хотите видеть мои методы работы? Tr`es bien. Я предлагаю вам через неделю подъехать и поприсутствовать при обучении вашей подопечной. Девица отвратительно воспитана, глупа и постоянно закатывает истерики. Пришлось разок ударить ее, чтобы привести в чувство. Не рассчитал силы, виноват. Но такого больше не повторится, — примирительно добавляет он.
Раттлер брезгливо морщится.
— Идите к дьяволу со своим коньяком.
— Как изволите, сэр.
Взгляд генерала останавливается на листе бумаги, лежащем на столе Стивенса. Он берет его в руки, еще раз пробегает взглядом по строчкам.
— Живой ягненок, сорок черных свечей, стилет, мел… Что это за чертовщина, полковник?
— Заказ Баллантайна. Сказал, что необходимо для проведения ритуала перерождения.
Генерал возвращает бумагу на стол, идет к двери.
— Сэр Раттлер, — останавливает его Стивенс.
— Что вам еще от меня нужно?
— Хотел сказать, что ваша дочь, возможно, жива. — Он внимательно наблюдает за лицом главнокомандующего, ожидая реакции, и продолжает: — Я ее подвез до города и отпустил. Так что дайте ориентировку отряду ликвидаторов, господин генерал.
Раттлер смотрит в пол, его лицо остается строгим, не выражает ни удивления, ни радости. Он качает головой и коротко бросает:
— Спасибо. Распоряжусь. До встречи через неделю. Без меня никаких ритуалов с участием Элизабет! Даже в качестве зрителя, полковник.
— Слушаюсь, сэр. Еще один момент, господин главнокомандующий.
— Что еще?
— Сенатор
— Говорите об этом с Брендоном. Ему решать, хочет он встречи с Байроном или нет, — отмахивается сэр Уильям.
— Не думаю, что в этом вопросе стоит учитывать мнение куклы.
Генерал покидает рабочий кабинет Стивенса, поднимается на третий этаж. У двери в конце коридора скучает надзиратель. Увидев главнокомандующего, охранник тут же отпирает замок. Брендон все так же сидит на койке, девушка дремлет, лежа головой у него на коленях. Солнечный заяц из стеклянного шара на столе давно переполз в угол комнаты.
— Элизабет, — окликает генерал.
— Да, сэр Уильям?
— Нам пора уходить. Я приеду к тебе через неделю. Мне обещано, что за это время никаких твоих встреч с Байроном не будет и Стивенс к тебе не прикоснется. Я тебя очень прошу: продержись. За это время я придумаю что-нибудь.
Генерал дожидается Брендона за дверью, давая возможность им с Элизабет попрощаться без свидетелей. Они выходят на улицу, и Раттлер нехотя сообщает:
— Тебя хочет видеть Байрон. Стивенс настаивает на вашей встрече.
«Сейчас?»
Сэр Уильям разводит руками.
— Ты можешь отказаться.
В комнату под крышей водонапорной башни Брендон поднимается один. Двое охранников у двери рассматривают его с нескрываемым интересом, нарочно долго возятся с замком и засовом.
— Сенатор Баллантайн, к вам посетитель, сэр. У вас десять минут.
Байрон сидит в кресле и листает толстую тетрадь в темном кожаном переплете. Брендону достаточно одного взгляда, чтобы узнать единственный уцелевший дневник Кэрол.
«Здравствуй. Зачем звал?» — равнодушно спрашивает перерожденный.
Баллантайн бросает тетрадь на стол, потягивается.
— Здравствуй, мой ангел. Надо же, действительно цел и невредим.
«Зачем звал?» — повторяет Брендон.
— Подойди вон к тому окну. Посмотри.
Брендон послушно выглядывает. Байрон следит за ним, не вставая с места, удовлетворенно кивает. Услышав тихий смешок, Брендон оборачивается.
«Чему ты радуешься?»
— Я увидел именно то, что хотел. Выражение твоего лица. То, как ты смотрел на ее окно. Все, можешь уходить. Я нашел то, что мечтал заполучить столько лет.
Перерожденный медленно сжимает кулаки, и этот жест вызывает у сенатора презрительную усмешку.
— Что задергался, ангел мой? Иди, иди. Только помни, что я всегда добиваюсь своих целей.
«Ты ничего не сможешь ей…»
— Смогу.
Это слово, произнесенное с холодным спокойствием и уверенностью, ставит точку в их разговоре. Минуту спустя Брендон присоединяется к ожидающему у подножья башни генералу. До машины оба идут молча. Раттлер усаживается за руль, поворачивается к перерожденному.